"Поскольку аз есмь церемониймейстер, мне этот утренник вести, молчи, не спрашивай - куда" (с)
Вместо эпиграфа:
Download Apocalyptica Hope for free from pleer.com
Поэт бы сказал: столица умывалась дождемПоэт бы сказал: столица умывалась дождем.
Поэт был бы отъявленным лжецом и льстецом.
В дождь Белвар становился грязнее – мутные потоки вскипали на улицах, бурая жижа чавкала на мостовых, бледно-желтые стены серели под косыми струями. Город походил на престарелую красавицу с расплывшейся краской на лице. Грязь хлюпала под колесами телег и экипажей, под ногами страусов, под подошвами посланных с поручениями слуг. Служанки высоко поднимали подолы, перепрыгивали через ручейки, локтями прижимая корзины к бедрам. Офицеры ругались на чем свет стоит, обнаружив на своих начищенных с утра сапогах пласты грязи и беловатые разводы. Жрецы старались обходить лужи кругом – слугам Морога сложно было внушать почтение и трепет с голыми ляжками и задранными до колен мантиями. Какой-то ящер ударил хвостом по луже и облил знатную даму, совершающую ежедневную прогулку – та думала было упасть в обморок, но не захотела пачкать платье еще больше.
Только сады и радовали глаз, еще не успев облететь до конца. Запах прелой листвы, сырой, осенний, бил в ноздри, разноцветные листья глянцевито блестели под дождем. Трава уже пожелтела, украшением садов и парков по сезону становились усыпанные разноцветной галькой дорожки, и садовники с кряхтением разравнивали их граблями. Фонтаны выключали, их чаши наполнялись дождевой водой, в которой плавали облетевшие листья.
Один из самых красивых фонтанов стоял в саду у королевского советника - гладкая гранитная чаша с бронзовой статуей наверху: мифическая красавица Араминэ поит из кувшина плененного Аракана.
Аррина красота этого шедевра скульптора и в первый раз оставила равнодушным, а в последнее время ему так надоел вид из окна, что хотелось открутить бронзовому Аракану голову с глупо распахнутым ртом или хотя бы нацарапать на твердом граните какую-нибудь непристойность.
Три долгих недели он провел в этой комнате, и ему уже начинало казаться, что она с каждым новым днем становится немного меньше, и вскоре стены сомкнутся и раздавят его. Он успел изучить каждую царапинку на обоях, каждую ворсинку в ковре и каждый завиток в узоре ограды. А ведь все хорошо начиналось…
После разговора с огнепоклонницами он так утомился, что проспал до заката. А когда проснулся, его ждала миска с бараньей похлебкой, свежий хлеб и потрепанный темный плащ.
- Сейчас в столицу стекается много паломников, которые хотят посетить храм Морога, - сказала Аррину мать Зиэ. – В этой одежде ты не привлечешь внимания.
- Да уж, - усмехнулся Аррин. – Вряд ли кому-то вздумается искать меня под плащом паломника. Да еще и в столице, откуда я так красиво сбежал!
Широкий плащ с капюшоном скрыл его фигуру и лицо, и Аррин двинулся в путь к Белвару. Вместе с ним жрица отправила невысокого подростка, тоже огненно-рыжего – подбирают их по масти, что ли? Аррин попытался возразить, но его спасительница была непреклонна.
- Дар отведет тебя к нашим сторонникам в Белваре, - сказала она. – Это твой пропуск в безопасное место.
- Ладно, - вздохнул Аррин. – Мне не впервой болтаться по дорогам в компании фальшивого младшего брата. Если так пойдет, у меня наберется большая дружная семья.
- Пошли, братец, - фыркнул рыжий Дар. – Посмотрим, умеешь ли ты быстро ходить на своих длинных ногах или только болтать длинным языком.
- Дар! – прикрикнула жрица.
- Знаю, знаю…
- Ничего, - широко улыбнулся Аррин, одной рукой подтягивая «братца» к себе за плечи, а второй растрепывая его волосы, несмотря на бурное сопротивление, - это у нас семейное…
Перед тем как они отправились в путь, жрица взяла Аррина за руки.
- Помни о нашем разговоре, - попросила она, глядя ему в глаза. – Если ты не будешь уверен в своем выборе, если начнешь сомневаться – просто вспомни.
- Хорошо, - вздохнул Аррин. – Обещаю.
Он до сих пор понятия не имел, как помочь отцу и остальным, а потому и сомневаться ему было пока не в чем. Одно было ясно: в лачуге в степи сделать вообще ничего не получится, а значит, Белвар снова ждал его – но уже другого.
На прощание жрица поцеловала его в лоб сухими, как бумага, губами – как печать поставила.
Поначалу Дар и в самом деле припустил чуть ли не бегом – испытывал. Но Аррин не зря прошел по Деокадии от болот до Альва. Он шагал быстро, но размеренно, берег дыхание, и вскоре слегка запыхавшийся Дар поравнялся с ним. На хитром загорелом лице читалось легкое разочарование.
- Пойдем вместе? – предложил Аррин, скрыв улыбку. – А то я тебя скоро только по рыжим волосам в траве и начну различать… шпень.
- Сам ты шпень, - надулся Дар, но больше не убегал вперед.
Вскоре Аррин убедился, что жрица не могла бы дать ему лучшего проводника. Сам он не имел представления, куда занес его дракон, и с равным успехом мог бы идти как к Белвару, так и прочь от него. Разве что по звездам он смог бы найти верный путь. Однако Дар решительно шел вперед, а когда сомневался, останавливался и, кажется, нюхал воздух. После чего с прежней уверенностью шагал дальше.
- Как ты это делаешь? – не вытерпел однажды Аррин.
Дар тут же важно задрал веснушчатый нос.
- Уметь надо! При должной подготовке… - он поглядел на Аррина, словно приценивался, - лет через двадцать сумеешь так же.
- Тебе и двадцати нет.
- А я очень умный.
Когда уже ночью впереди в темноте замерцала светлая лента тракта, сбегающая с холма, Дар остановился.
- Здесь можно встать. А завтра дойдем до города с паломниками. Видишь, вон их стоянка.
- Откуда ты знаешь, что это паломники? – Аррин пригляделся. И правда, неподалеку виднелись огни костров.
- Праздника нету, а для купеческого обоза телег не хватает. А больше в Белвар никто сейчас и не ходит, спасибо Морогу карающему…
После заката сильно похолодало, и на ночь Аррин и Дар устроились спина к спине. У Дара нашлось огниво, но вот запаса дров, конечно, у них с собой не было. Аррин с тоской подумал о временах, когда он мог вызвать огонь прямо из воздуха, где захочет, без всякого огнива. С наступлением темноты его стал бить озноб, родной брат того, который мучил его в темнице после казни. Пока Аррин шел, озноб еще можно было переносить, но на стоянке стало совсем плохо. Снова показалось, что в животе открылась зияющая рана, в которую пригоршнями сыпали ледяное крошево. Аррин прижал ладонь к солнечному сплетению, но теплее не стало.
- Что ты ерзаешь? – недовольно спросил Дар. Помолчал и спросил: - А ты правда родовой маг?
- Правда.
- Тогда понятно…
- Что понятно?
- Почему тебя выбрали. Мы думали, это будет кто-то из наших…
Аррин почувствовал спиной, как Дар неслышно вздохнул, и понял, что мальчишка сам втайне надеялся, что его выберут для великой цели. Аррин не стал говорить, что если бы ему дали корабль и возможность уплыть с Литой, он не против был бы с кем-нибудь поменяться.
- Будет и на вашей улице праздник.
- А как оно?
- Что? Убивать бога?
- Нет, летать на драконе.
- Жестко и зад отбить можно.
Дар обиженно засопел, потом задышал ровно – уснул. Аррин еще полежал без сна, поглядел в темное, укрытое облаками небо, но потом и сам задремал.
Утром они присоединились к паломникам. К своему удивлению Аррин не увидел среди них раненых солдат, желающих вернуться к службе. Шли матери, которые собирались просить благословения у Морога для своих детей на войне, шли «полуодаренные», которые хотели остаться при Храме, чтобы не оказаться в войске. Был даже один кузнец, лишенный даже намека на божественное благословение, который хотел просить Морога превратить его «в быка», чтобы уйти в армию вслед за своей невестой. Все знали, что это невозможно: если не родился «быком», то и не станешь, - но кузнец только хмурился, стискивал большие кулаки и не отставал.
В этой пестрой компании Аррин за день дошел до Белвара. Легенда о двух братьях не пригодилась: у ворот Дар шепнул, что они увидятся уже в городе, и его и след простыл.
В плаще Аррина было трудно узнать, да никому бы и в голову не пришло, что он может вернуться в столицу, но все-таки он не смог сдержать легкого трепета, когда проходил в ворота мимо лениво позевывающей стражи. «Добровольно соваться в логово дракона», - подумал Аррин, но тут же улыбнулся – с некоторых пор драконы перестали его пугать.
Не успел Аррин отойти от ворот подальше, как рядом снова оказалась рыжая макушка.
- Ты куда пропал? – спросил он.
- Незачем, чтобы нас стража вместе видела, - пожал плечами Дар. – Но ты не туда идешь.
Дар повел Аррина белварскими переулками, и вскоре оказалось, что «там» находится лавка пекаря.
- Тебе сладкого захотелось, братец? – поднял брови Аррин. – Так не время сейчас.
- Что я, маленький? Давай, не стой на пороге! Купишь кровавых хлебцев в храм!
Аррин зашел внутрь, Дар схватил его за рукав и потащил мимо широкого прилавка, на ходу кивнув стоящей за ним булочнице. Они свернули за следующую дверь, в жар от громадной печи, в запах специй и сдобы. Подмастерья пекаря скользнули взглядами по вошедшим и тотчас отвели глаза, как будто Аррин и Дар были заколдованы. Дар подскочил к деревянной крышке в полу, потянул с натугой за вделанное в нее кольцо и открыл спуск в подвал.
- Лезь!
- Зачем? – прищурился Аррин.
На миг ему представилось: он спускается в люк, а там его в десять рук хватают Мороговы братья. Но нелепость этой мысли сразу бросилась в глаза: зачем было кому-то его спасать, чтобы сразу же отдать жрецам? Слишком сложно, и поэтому глупо. Аррин вздохнул и нырнул в темный квадрат люка. Подвал был глубже, чем он подумал, он спустился не меньше, чем на двадцать ступенек. Потом обернулся – Дар лежал на краю и смотрел, как Аррин спускается, его огненно-рыжая голова четко виднелась в светлом проеме.
- Ты идешь или нет? – позвал Аррин.
Дар замотал головой.
- Мне нельзя. А ты иди направо, а потом не заблудишься…
И крышка захлопнулась. Аррин остался в темноте. От неожиданности он выругался, но тишина была ответом. Он осторожно свернул направо и наткнулся рукой на каменную стену. Он двинулся вдоль этой стены, и почти сразу почувствовал под пальцами дерево, а на лице – легкое дуновение воздуха. Аррин налег на доски плечом и едва не упал – дверь в стене распахнулась сразу же.
- Ну, братец, предупредить не мог! – охнул Аррин, выпрямился и попытался осмотреться, но вокруг все еще царила темнота. По привычке он вскинул руку, чтобы посветить вперед – живот дернуло холодом. Тогда он вытянул руки в стороны и нащупал каменные стены, холодные, но сухие.
Аррин осторожно двинулся вперед, внутренне готовый к тому, что зашел в какую-нибудь кладовку и впереди окажется новая стена. Но стены не было, темнота дышала в лицо. «Там не заблудишься», - вспомнил Аррин слова Дара и пошел вперед, ведя пальцами по стенам.
Заблудиться и в самом деле не получилось бы – ни разу под руками Аррина не оказалось пустоты, прохода в боковое ответвление этой каменной кишки. Мрак не рассеивался, и спустя какое-то время Аррину начало казаться, что он уже целый день идет подземным ходом, а конца пути все не было. Сначала он шел осторожно, не зная, что может попасться под ноги, потом успокоился и перешел на широкий ровный шаг. Попытался даже насвистывать – каменные стены породили неприятное эхо, и Аррин бросил эту затею.
Когда впереди забрезжил свет, Аррин даже сбился на бег. Но тут же он заставил себя идти медленнее и ступать бесшумно. Свет тонкими полосками пробивался сверху, обрисовывая ровный прямоугольник – должно быть, еще один люк. В пользу этой догадки говорила и свешивающаяся с потолка веревочная лестница, такая же, как те, которыми Аррин привык пользоваться на корабле.
Аррин был уверен, что лестница ждала именно его, но на всякий случай прошел еще немного вперед. Не успел он сделать и четырех шагов, как уперся в каменную кладку. Сомнений не оставалось. Ловко перебирая руками, Аррин поднялся наверх, к светлому прямоугольнику и толкнул крышку – та откинулась наружу без скрипа. Он ухватился за край проема, подтянулся и оказался в окружении трех высоких шкафов с какими-то пыльными бумагами, из-за чего в носу засвербело невыносимо.
- Апчхи!
- Будьте здоровы.
Аррин резко обернулся.
- Вы!..
В дверном проеме, ведущем в каморку, стоял советник Аламат.
- Прежде чем вы броситесь на меня, юноша, - сказал он, потому что Аррин поднял сжатые кулаки, - советую подумать, откуда взялся спасший вас дракон.
- Понравился я ему, - ответил сквозь зубы Аррин, не сводя с советника настороженных темных глаз. Неужели жрица имела в виду этого человека, когда говорила о союзниках?! Этого, приближенного слугу Морога, стоящего у самого престола! Смотревшего рядом с генералом и королевой, как Аррина казнили!
Аламат скупо улыбнулся.
- Идемте, - сказал он и повернулся к Аррину спиной, - только закройте за собой люк.
Аррин пожал плечами. Бежать обратно в подземный ход было как-то глупо, а если советник поймал бы его за шкирку – еще и унизительно. Аррин устал, и ему хотелось понять, что происходит. Поэтому он не стал прыгать в проем, а захлопнул крышку и пошел следом за хозяином дома.
За дверью в кладовку оказалась небольшая, просто обставленная комната. Больше всего места в ней снова занимали книжные шкафы, разве что переплеты и бумаги в них не были такими пыльными. На столе у окна были в беспорядке свалены какие-то свитки и стоял глобус звездного неба. А между столом и шкафом в глубоком кресле сидела Лита.
При виде Аррина она поднялась, и Аррин налетел, подхватил, закружил, так что все ее возможные возражения превратились в один громкий вздох, и она ухватилась за его плечи. Лита была все такая же легкая, стройная, на ней было какое-то незнакомое платье, но в остальном она была совершенно такая же, как раньше. И когда он поставил ее на пол, то посмотрела она на него все так же сердито.
- А что ты тут делаешь? – вдруг пришло ему в голову. Он думал, что Лита давным-давно на борту «Разящего» под защитой его отца.
- А ты? – вернула она ему вопрос и даже легко стукнула кулачком по плечу. – Ты же улетел, бешеный! Зачем тебя принесло обратно?!
- Возможно, я могу ответить, - раздалось за спиной Аррина.
Советник, про которого они как-то забыли, стоял у стены, скрестив руки на груди, и наблюдал за сценой воссоединения. Лита тут же напряглась и вывернулась из рук Аррина. Он с сожалением опустил руки и обернулся к Аламату.
- Вы обещали все объяснить, - требовательно сказал он.
- Обещал. Но не здесь, с вашего позволения. Я не люблю вести подобные разговоры стоя.
Аламат развернулся и вышел в коридор. Аррин взял Литу за руку и потянул следом, и она не стала вырываться.
Дом у советника был какой-то скучный. Чистый, просторный, но совсем безликий. В нем был порядок, но кроме порядка Аррин затруднился бы назвать хотя бы еще одно из его достоинств. Темные тканевые обои на стенах, ковры без узоров. Картины на стенах, которые можно было бы заменить на любые другие. Вазы вдоль стены должны были украсить помещение, но при этом выглядели так, словно их выставляли в коридор на чистку, а теперь должны были унести куда-нибудь еще. Желательно – в другие дома. Скука.
Разве что кабинет, куда Аррин и Лита пришли за хозяином дома, выглядел частью жилого дома, а не заключенной в четырех стенах пустотой. «Дракон всегда на пользу», - решил Аррин, глядя на громадную голову на стене.
Аламат предложил им сесть, сам опустился на стул за письменным столом и устремил на Аррина невыразительный взгляд.
- Почтенная Арзиэ рассказала вам о вашей, скажем так, миссии? – спросил он.
- Кто?.. А, понял. Да, советник, - Аррин не удержался и добавил: - Только, когда она говорила о союзниках, я не ожидал увидеть вас.
- Если бы этого ожидали даже вы, это означало бы, что все наше дело под угрозой, - приподнял верхнюю губу в улыбке Аламат. Аррину очень хотелось потребовать разъяснений этого пренебрежительного «даже вы».
- Но вы велели продолжать казнь! – вместо этого воскликнул он.
- Разумеется, велел, - приподнял бровь Аламат. – А вы бы хотели, чтобы я встал и начал аплодировать толпе? Потребовал вас отпустить? И все мы в едином порыве сражаемся со жрецами, солдатами и самим Морогом? В отличие от вас, юноша, я не обладаю самоубийственными наклонностями. Весь наш замысел с самого начала висит на волоске и не раскрыт исключительно потому, что другим трудно вообразить, что он принадлежит нам. Если бы для сохранения тайны было бы нужно пожертвовать вами – не сомневайтесь, я бы это сделал. Хоть и без удовольствия.
Аррин покраснел и стиснул зубы. «Хотя бы честно», - подумал он.
- Это все та же война, офицер, - уже мягче сказал советник. – На войне ради достижения цели жертвуют людьми. Хотя вы, кажется, предпочли в свое время ради спасения своего отряда пожертвовать собой. Поступок благородный, но для офицера недопустимый.
- Я не офицер, - сказал Аррин. Лита осторожно пожала его пальцы, словно предупреждала, но он уже владел собой. – Но вы обещали рассказать, что нужно сделать.
Аламат вздохнул.
- Если бы я мог пошагово расписать, как достичь задуманного, я бы уже встал и сделал это сам. Или отправил бы вас. Но у нас нет готового решения. Мы его ищем.
- То есть, вы тоже не знаете, как убить бога, - подытожил Аррин.
Аламат поморщился, но кивнул.
- Да.
Аррин прикусил губу. Тень опасности, нависшей над Гелленгау, стала гуще, приблизилась, показалась в углах кабинета, проступила сквозь ткань обоев. Каждая секунда могла стать гибельной для его отца – секунды мелькали одна за другой, а значит, отец умирал десятки, сотни раз, пока его сын сидел и тратил время на разговоры.
- Нужно же что-то делать! – вырвалось у Аррина.
- Вам, - раздельно сказал Аламат, - как раз ничего делать сейчас не нужно. Для всех вы улетели на драконе. В идеале – вообще умерли. Ваша задача – затаиться, пока не потребуются ваши способности. Или вы не только солдат, но и ученый, который преуспел в познании божественной природы?
Аррин проглотил насмешку, хотя на скулах у него выступил темный румянец. Если бы он не задавал сам себе вопроса о том, как убить бога!.. По всему выходило, что дело решалось не мечом, а умом. И перед ним сидел самый умный человек во всем Харрадоне и велел затаиться. Что ж, на войне тоже приходится выжидать иногда. Вот только трудно ждать, когда опасность висит над твоим родным домом…
- Тогда мне нужно оружие, - сказал Аррин. – Чтобы не терять форму.
Оружие ему на самом деле дали – Аламат достал где-то меч. Похожий на тот, который был у Аррина, но без опознавательных знаков – ни камня в гарде, ни узора на клинке. Аррин честно попытался его полюбить – не вышло. Все время поневоле сравнивал его с тем, который сломался под сапогом палача – и не в пользу советникова подарка. Однако это все же был меч, и Аррин упражнялся с ним каждый день, благо, места хватало. Тренировки были одним из немногих доступных ему занятий. В отведенную ему комнату заходил всегда один и тот же слуга с вытянутым и хмурым лицом, молчаливый, как статуя. Большинство вопросов он пропускал мимо ушей, а на самые простые отвечал односложно. Иногда забегала Лита, но редко, слишком редко… Книг в комнате не было, да Аррин и не просил. А когда он ничего не делал и оставался наедине со своими размышлениями, сосущая пустота в солнечном сплетении напоминала о себе, тишина дома давила на уши, и тени подбирались к нему. Бездействие и ожидание становились нестерпимы – и Аррин снова вскакивал, брал меч и начинал занятие заново.
Три недели подряд.
Шаг… шаг… разворот с ударом наискось… Потом тычок назад – и тут же надо выдернуть клинок из тела воображаемого врага под воображаемые же хруст и чавканье. В учении толком не представляешь ни того, ни другого, а с опытом оно как-то само приходит. Стряхнуть призрак крови с лезвия – и заново, шаг, шаг, падение на колено…
Иногда Аррин представлял перед собой жрецов, но было слишком брезгливо убивать безоружных, даже таких и даже в фантазиях. Пару раз пытался представить Морога – глупость какая-то получилась, вспомнить смешно.
Меч свистнул над головой, описал дугу, и Аррин загнал его в ножны. Отвесил церемониальный поклон – пусть у него не было сейчас другого учителя, кроме себя, - развернулся и увидел Литу.
Лита стояла в дверях, опершись локтем о косяк. Поверх уже виденного Аррином зеленого платья был наброшен черный балахон, заляпанный не то клеем, не то смолой, не то вовсе какой-то странной слизью, на руках – перчатки с раструбами до локтя. Аррин поспешил обнять ее – и тут же выпачкался в этой странной гадости.
Когда Аррин узнал, что Лита работает на Аламата, он воскликнул: «Почему?!» Лита задрала тогда подбородок и воинственно спросила: а почему бы и нет? Аррин не нашел тогда ни одной причины, кроме «мне это не нравится», и вынужден был отступить.
- А нечего руки тянуть, куда не следует, - заметила Лита, пока Аррин с ругательствами отряхивал пальцы.
Теперь она каждый день старалась говорить по-харратски как можно больше. А фраза «убери руки!» у нее получалась не хуже, чем у любой белварской девушки. Удивляться этому не приходилось – рядом с Аррином эти слова можно было отточить филигранно.
- Что это за пакость? – проворчал Аррин и вытер пальцы о штаны.
- Вязкожидкая смола.
- И правда, как я не догадался. Вязкое, жидкое и липучее, что еще это могло быть…
Лита глядела, как он оттирает ладонь и пальцы, придирчиво осматривает руку, прежде чем поправить меч на поясе – а то вдруг рукоять запачкается! Он не любил этот меч, но все равно относился к оружию с непонятным Лите трепетом. И проводил с ним почти все время – Лита не раз и не два заставляла его за тренировкой, но никогда не прерывала. Предпочитала смотреть у стены или из-за двери, как он крошит на куски воображаемых врагов. Это было быстро, немного страшно и очень красиво. И ведь Лита всегда предпочитала тонкое искусство, посох против грубой силы, а лучше – яд в тарелку накануне сражения. Быстро, надежно и недорого. Но все-таки что-то отзывалось в ней на эти прыжки и развороты с мечом, и она никогда не решалась окликнуть Аррина, пока он не заканчивал упражняться.
Да и лучше было, чтобы харрат изматывал себя тренировками и потом спал без задних ног, чем если бы окончательно заскучал и начал рваться на свободу. Ему решительно невозможно было показаться кому-нибудь на глаза. Именно Лита, а не Аламат взяла с него обещание не искать ее по всему дому.
- Нельзя, чтобы тебя увидел кто-нибудь посторонний, – втолковывала ему Лита. – Даже непосвященные слуги.
- Ты просишь? – спросил Аррин.
- Да! Прошу.
- Даю слово.
Держа обещание, Аррин не покидал своей комнаты, но все равно, каждый раз, поднимаясь по лестнице в заброшенном крыле дома (когда-то здесь были лаборатории, объяснил однажды Аламат), она опасалась не найти беспокойного харрата на месте. Он напоминал Лита огненный шар, заключенный в стекло. Тряхни сильнее – взорвется. Оставь в покое – со временем потухнет…
Лита стянула длинные перчатки, сбросила их на пол и села. Аррин сел рядом на пол, оперся спиной о табурет и опустил голову ей на колени, прикрыл глаза. Лита провела рукой по его волосам, стерла с влажного лба капли пота, отвела за ухо выбившуюся из косы прядь. Аррин поймал ее руку и прижал к своей щеке, жесткой от щетины – этим утром он не брился.
- Скоро вы закончите? – спросил он. – Долго еще ждать?
Лита промолчала, невольно напряглась – наверное, он это почувствовал. Если бы Аррин не спросил, она бы ни за что не заговорила об этом сама. Чем дольше она работала с Аламатом, тем больше она восхищалась его умом и при этом не могла не кривиться при одной мысли о той чудовищной лжи, которая, как ей казалось, оплела Харрадон. Ее гостеприимный хозяин вместе с несколькими другими ткал эту ложь, а теперь, когда она грозила ему самому, решил сменить ее на другую, более удобную. В этой лжи харраты рождались, жили и умирали, за ней они шли, в нее веровали – все, даже лучшие, в том числе этот молодой безумец, который лежал головой на ее коленях…
- Когда вы решите, как победить Морога? – снова спросил он.
Лита сдвинула брови, еще раз жестоко прикусила губу и решилась:
- Нет никакого Морога.
Аррин засмеялся, должно быть, решил, что она пошутила.
- Как это – нет?!
- Вот так. Боги, которые говорят с людьми, бывают только в сказках. Не знаю, как ты, а я точно не в сказке живу.
Она не вырывала руку, и Аррин прижал ее к своему виску.
- Ничего вы не знаете в своей дикой Деокадии, - усмехнулся он. – У нас тут бог и является, и разговаривает… и казнит.
- Не бог, - Лита покачала головой, кончиками пальцев она касалась щеки Аррина. Он был таким уверенным в своей правоте, что хотелось щелкнуть его по лбу, дернуть за ухо, сказать в это ухо: как же ты не понимаешь?! Вас же водят за нос, воинственных дураков, нет никакого Морога, есть умные, очень умные люди… - Это выдумка.
- Я его чувствовал, - Аррин повернул голову и поцеловал Литу в ладонь. – Он настоящий, понимаешь? И он безумен.
Лита раздраженно тряхнула головой, на миг волосы поднялись светлым облаком.
- В Альве я найду тебе десяток магов, которые умеют вытягивать чужие силы. И ни в одном нет ни капли божественного! Ваши жрецы просто преуспели в этом деле больше других.
- Я не сдался бы какому-то магу, - пожал плечами Аррин. – Меня не так просто взять.
- О, так в этом все дело? Проиграть богу не стыдно, не то что какому-то человечишке в красных тряпках? Так вас и держат, богу и подчиняться не стыдно, и умереть за него почетно, а наверху будут бить в ладоши и смеяться…
- Морог есть, - твердо сказал Аррин.
- Как угодно, - скривилась Лита и вырвала руку. Эта вера взращивалась в нем с детства, глупо было надеяться на то, что она развалится от пары ее слов. Аррин отличался от Аламата еще и тем, что с ним бесполезно было спорить. Либо он соглашался сразу, либо не соглашался вообще – и тогда сдвинуть его с места было не легче, чем каменный валун. – Аламат готовит вооруженный переворот, был Морог – будет Шморог, который по совпадению отметит милостью его и его сторонников.
- И зачем же ты тогда работаешь на него? – поднял брови Аррин. – Если не веришь.
- Ты говоришь так, будто у меня есть богатый выбор, - дернула плечами Лита. – Да если мы покинем этот дом, мы пропали. Тебя сейчас по всей стране ищут! Здесь ты хотя бы в безопасности.
Аррин рывком поднялся, так что рубашка хлопнула парусом, прошелся по комнате. Его сапоги оставляли на ковре продолговатые следы, а потом примятый ворс поднимался, как будто ничего и не было.
- Уже не знаю, не лучше ли было свалиться с дракона где-нибудь по дороге, чем гнить тут от скуки. Зато в безопасности, о да…
- Прекрати, - Лита тоже встала и скрестила руки на груди, - ты ведешь себя, как ребенок. Ой, игрушки отобрали и заставляют есть суп. Если бы не Аламат, никакого дракона не было бы. Он рискует, пока держит тебя здесь, а ты… ты даже признать этого не хочешь.
- Я смотрю, вы неплохо сработались, - сквозь зубы сказал Аррин и резко развернулся к Лите, коса шлепнула его между лопатками. – Аламат то, Аламат се… Хочешь сказать, ты здесь только ради безопасности?
Лита слегка порозовела, но не отвела глаз.
- Да, он делает интересные вещи. И с ним интересно разговаривать…
Это было правдой. Если откинуть раздражающую манеру Аламата говорить о Мороге так, словно он в него верил на самом деле, то Лита готова была благодарить судьбу за возможность работать рядом с ним. Он был не просто умен. Его разум напоминал отточенный нож, который кромсал знания о мире так, как хотелось его хозяину. Его мысль иногда, казалось, металась между совершенно разными предметами, пока не обнаруживалось, что все эти предметы связаны в единую, сложную, красивую систему, которую он разглядел среди хаоса разрозненных сведений. Такому человеку под силу было создать бога для целой страны. Или хотя бы поддерживать веру, взращенную до него. А теперь он искал пути разрушить свое творение.
- А со мной, нет, значит?
- А тебе стоило бы научиться хотя бы слушать других! Что за припадки?!
- Если он попытается тебя увести, - процедил Аррин, - я его убью. И никакие драконы не помогут. В смоле утоплю. Вязкожидкой.
- Что?.. – Лита растерянно моргнула, но не успела опомниться, как оказалась в руках Аррина, которые крепостью напоминали дубовые брусья. Он был горячий, так что это чувствовалось даже через одежду, и мелко дрожал от ярости и ревности. Лита не сразу поняла, что он говорил серьезно. Он собирался спорить с Аламатом из-за нее. Рыцарь драный.
- Даже слышать такого не хочу, - сказала Лита и опустила руки на широкие плечи. – Дурак геройский… Харрат бешеный.
Она посмотрела в злое загорелое лицо Аррина и добавила:
- Тебе врагов мало? И так поставил на уши полстраны… Отсидись, пока пена не осядет. Слышишь?
- Слышу, - вздохнул Аррин и крепче прижал ее к себе. – Видишь ведь, сижу тут, ем кашку и веду себя хорошо. Аламат может быть спокоен. Между прочим, если бы не было Морога, зачем бы я ему сдался? Так что ты ошиблась. Морог есть, и Аламат об этом отлично знает.
Тело Литы одеревенело в его руках. Он посмотрел на нее сверху вниз, успокоенный сознанием собственной правоты, улыбнулся, но не получил ответной улыбки. Лита не могла и не хотела врать ему. Из оговорок Аламата, из собственных размышлений она получила единственно возможный вывод, который не понравился бы Аррину, но который немного успокаивал Литу, потому что он уводил Аррина прочь от этой проклятой войны. Разве не этого она хотела? Вытащить Аррина из опасности? И вот, впереди замаячила тихая гавань…
- Ты ему не нужен.
Следующие полчаса запомнились Аррину какими-то обрывками, ошметками. Кажется, он ходил по комнате, как хищник по клетке, и как хвост зверя метет по решетке, так его коса на поворотах чиркала по стене. Лита что-то говорила ему о безопасности, о защите, о необходимости переждать – он кивал, с трудом понимая слова. Наконец, она взяла его за щеки, посмотрела в глаза, покачала головой и вышла, забыв на полу перчатки. Должно быть, пошла к Аламату.
Почему-то Аррину даже в голову не пришло усомниться в правоте ее слов. Они прозвучали, как эхо его собственных мыслей, которые он старательно гнал от себя. «Как страус – головой в песок», - думал он, пиная ковер. Пока он сидел здесь и тешил себя мыслями о том, как выйдет сражаться, Аламат даже ни разу не снизошел до разговора с ним. Никто и не собирался объяснять ничего глупому маринеру. Посадили зверя в загончик, кормить стали… игрушку вон дали стальную, иногда за ухом чешут – и довольно с него. Он свое дело сделал – покрасовался на эшафоте. А теперь должен быть благодарен за то, что жив остался. Пока отец отвлекает на себя внимание жрецов, пока Лита целыми днями возится со всеми этими смолами и кристаллами, пропади они пропадом.
Аррин потер горящие от стыда и гнева щеки, сел на кровать, уткнулся лбом в ладони. «Отсидись, - вспомнил слова Литы. – Тебя с таким трудом удалось вытащить! Хочешь все разом перечеркнуть?!» Слова, которые только что казались бессвязным шумом, теперь всплывали в памяти и обретали смысл. Кругом опасность. Его, Аррина, в последнюю минуту выдернули из жреческих лап. Отец, Лита, огнепоклонники – все рисковали, чтобы сохранить ему жизнь. И теперь он должен смирно сидеть в новой своей тюрьме, иначе ответит черной неблагодарностью…
Когда Аррину исполнилось четыре года, из столицы прислали подарок от Байхрата – дивный меч из красного и синего стекла, шедевр белварских стеклодувов. Теперь Аррин понимал, что подарок предназначался в первую очередь его отцу, служил очередным подтверждением дружеских отношений между столицей и маринерами. Но тогда, в четыре года, он знал только, что добрый дядя генерал прислал ему меч, а мама и отец не отдают подарок. И, оставшись один в комнате, он залез на стул, отворил шкаф, где хранился меч и вытащил его. Он выбежал с подарком во двор, засмотрелся, как солнце играет в стекле, споткнулся, упал и расквасил нос. А его чудесный меч разбился о камень – только осколки брызнули.
Влетело ему тогда – и за то, что забрался в шкаф, который ему настрого запретили открывать, и за разбитый меч, и отдельно за нос расквашенный. Крепко ему тогда досталось…
Сейчас собственная жизнь казалась ему тем самым стеклянным мечом. Ценная вещь, которую надо хранить подальше в шкафу, лучше всего в тряпке, а то и в вате, чтобы не поцарапать. Изредка осторожные руки достанут, снимут тряпку, чтобы другие восхитились переливами на стекле и убедились – вот он, залог дружбы, никуда не делся, в целости и сохранности. И снова в вату, в надежную темноту шкафа, спать до нового визита…
А что обладателю хрупкой ценности от такого обращения с ней взвыть хочется – так кого это волнует? Не давать же мальчишке такую важную вещь в руки! Пусть издалека посмотрит. А то ахнет ее о камни – только радуга в осколках запляшет. Ну, покричит мальчишка, ногами затопает – переживет. Большие дяди большие дела делают, им не до детских капризов.
В детстве после взбучки его утешил Эррин, который четырехлетнему Аррину казался совсем взрослым. Эри стянул один из осколков со двора, прикрутил к своему деревянному мечу и отдал брату. И счастливый Аррин еще несколько лет бегал с этим мечом, который сверкал теперь не хуже стеклянного, но имел перед ним одно неоспоримое преимущество – им можно было драться.
Теперь Эррина не было рядом, чтобы утешить младшего брата. Эри бежал, бежал в леса, предал своих… Почему? Уж не извелся ли он так же, как Аррин, от собственного бессилия, от невозможности что-то изменить, не дошел ли до той точки, за которой невозможно терпеть, и ринулся прочь наугад, без оглядки, без надежды на возвращение?! Или в самом деле холодно рассудил, что в чащах Альдалира получит больше выгоды, и сделал выбор расчетливо?.. Нужно было очень хорошо рассчитывать, чтобы уйти от гнева Морога…
Потому что Морог существовал, в этом Лита ошиблась, и советник, конечно, об этом знал. Аррин вспомнил темноту в прорезях палаческого капюшона, внутренности сковало льдом. Тогда на помосте двое выдирали из него душу – бог и его жрец (или жрец и его бог?!), и никаких других доказательств Аррину не нужно было. Лите простительна ее ошибка – она просто не переживала чувства, когда души касается Морог. И лучше бы ей не столкнуться с ним никогда.
Значит – отсиживаться за спинами? За отцовской, за спиной советника – он-то стекло бы из рук не упустил! – даже за Литиной. Да и чем он может им помочь, оставшийся без силы бывший офицер, годный только на то, чтобы мечом махать?!
Морогу в зубы дать?!
Пусть сражаются старики и женщины, а он, офицер Аррин, будет тихо и мирно сидеть в своей комнате, а когда все закончится, его, может, выпустят…
Аррин поднялся на ноги и подошел к окну. Ветер гонял листья в чаше фонтана, дождевая вода осыпалась с веток.
«Если ты будешь сомневаться в своем выборе, просто вспомни наш разговор», - пришли ему на ум прощальные слова старшей огнепоклонницы.
Окно не открывалось, поэтому Аррин ударил по стеклу рукоятью меча, осколки осыпались вниз. Несколькими ударами он расширил дыру и прыгнул вниз, в аккуратно подстриженные кусты. Ветки затрещали, обдали его сырым листвяным запахом. Аррин выбрался из зарослей и поспешил на поиски выхода. Нужно было торопиться, пока его отсутствие не обнаружили. Конечно, у входа должен был дежурить привратник. Но плох тот маринер, который не может справиться с противником один на один без всякой магии.
За его спиной осколки стекла и капли воды радужно переливались на выглянувшем из-за туч солнце.
Download Apocalyptica Hope for free from pleer.com
Поэт бы сказал: столица умывалась дождемПоэт бы сказал: столица умывалась дождем.
Поэт был бы отъявленным лжецом и льстецом.
В дождь Белвар становился грязнее – мутные потоки вскипали на улицах, бурая жижа чавкала на мостовых, бледно-желтые стены серели под косыми струями. Город походил на престарелую красавицу с расплывшейся краской на лице. Грязь хлюпала под колесами телег и экипажей, под ногами страусов, под подошвами посланных с поручениями слуг. Служанки высоко поднимали подолы, перепрыгивали через ручейки, локтями прижимая корзины к бедрам. Офицеры ругались на чем свет стоит, обнаружив на своих начищенных с утра сапогах пласты грязи и беловатые разводы. Жрецы старались обходить лужи кругом – слугам Морога сложно было внушать почтение и трепет с голыми ляжками и задранными до колен мантиями. Какой-то ящер ударил хвостом по луже и облил знатную даму, совершающую ежедневную прогулку – та думала было упасть в обморок, но не захотела пачкать платье еще больше.
Только сады и радовали глаз, еще не успев облететь до конца. Запах прелой листвы, сырой, осенний, бил в ноздри, разноцветные листья глянцевито блестели под дождем. Трава уже пожелтела, украшением садов и парков по сезону становились усыпанные разноцветной галькой дорожки, и садовники с кряхтением разравнивали их граблями. Фонтаны выключали, их чаши наполнялись дождевой водой, в которой плавали облетевшие листья.
Один из самых красивых фонтанов стоял в саду у королевского советника - гладкая гранитная чаша с бронзовой статуей наверху: мифическая красавица Араминэ поит из кувшина плененного Аракана.
Аррина красота этого шедевра скульптора и в первый раз оставила равнодушным, а в последнее время ему так надоел вид из окна, что хотелось открутить бронзовому Аракану голову с глупо распахнутым ртом или хотя бы нацарапать на твердом граните какую-нибудь непристойность.
Три долгих недели он провел в этой комнате, и ему уже начинало казаться, что она с каждым новым днем становится немного меньше, и вскоре стены сомкнутся и раздавят его. Он успел изучить каждую царапинку на обоях, каждую ворсинку в ковре и каждый завиток в узоре ограды. А ведь все хорошо начиналось…
После разговора с огнепоклонницами он так утомился, что проспал до заката. А когда проснулся, его ждала миска с бараньей похлебкой, свежий хлеб и потрепанный темный плащ.
- Сейчас в столицу стекается много паломников, которые хотят посетить храм Морога, - сказала Аррину мать Зиэ. – В этой одежде ты не привлечешь внимания.
- Да уж, - усмехнулся Аррин. – Вряд ли кому-то вздумается искать меня под плащом паломника. Да еще и в столице, откуда я так красиво сбежал!
Широкий плащ с капюшоном скрыл его фигуру и лицо, и Аррин двинулся в путь к Белвару. Вместе с ним жрица отправила невысокого подростка, тоже огненно-рыжего – подбирают их по масти, что ли? Аррин попытался возразить, но его спасительница была непреклонна.
- Дар отведет тебя к нашим сторонникам в Белваре, - сказала она. – Это твой пропуск в безопасное место.
- Ладно, - вздохнул Аррин. – Мне не впервой болтаться по дорогам в компании фальшивого младшего брата. Если так пойдет, у меня наберется большая дружная семья.
- Пошли, братец, - фыркнул рыжий Дар. – Посмотрим, умеешь ли ты быстро ходить на своих длинных ногах или только болтать длинным языком.
- Дар! – прикрикнула жрица.
- Знаю, знаю…
- Ничего, - широко улыбнулся Аррин, одной рукой подтягивая «братца» к себе за плечи, а второй растрепывая его волосы, несмотря на бурное сопротивление, - это у нас семейное…
Перед тем как они отправились в путь, жрица взяла Аррина за руки.
- Помни о нашем разговоре, - попросила она, глядя ему в глаза. – Если ты не будешь уверен в своем выборе, если начнешь сомневаться – просто вспомни.
- Хорошо, - вздохнул Аррин. – Обещаю.
Он до сих пор понятия не имел, как помочь отцу и остальным, а потому и сомневаться ему было пока не в чем. Одно было ясно: в лачуге в степи сделать вообще ничего не получится, а значит, Белвар снова ждал его – но уже другого.
На прощание жрица поцеловала его в лоб сухими, как бумага, губами – как печать поставила.
Поначалу Дар и в самом деле припустил чуть ли не бегом – испытывал. Но Аррин не зря прошел по Деокадии от болот до Альва. Он шагал быстро, но размеренно, берег дыхание, и вскоре слегка запыхавшийся Дар поравнялся с ним. На хитром загорелом лице читалось легкое разочарование.
- Пойдем вместе? – предложил Аррин, скрыв улыбку. – А то я тебя скоро только по рыжим волосам в траве и начну различать… шпень.
- Сам ты шпень, - надулся Дар, но больше не убегал вперед.
Вскоре Аррин убедился, что жрица не могла бы дать ему лучшего проводника. Сам он не имел представления, куда занес его дракон, и с равным успехом мог бы идти как к Белвару, так и прочь от него. Разве что по звездам он смог бы найти верный путь. Однако Дар решительно шел вперед, а когда сомневался, останавливался и, кажется, нюхал воздух. После чего с прежней уверенностью шагал дальше.
- Как ты это делаешь? – не вытерпел однажды Аррин.
Дар тут же важно задрал веснушчатый нос.
- Уметь надо! При должной подготовке… - он поглядел на Аррина, словно приценивался, - лет через двадцать сумеешь так же.
- Тебе и двадцати нет.
- А я очень умный.
Когда уже ночью впереди в темноте замерцала светлая лента тракта, сбегающая с холма, Дар остановился.
- Здесь можно встать. А завтра дойдем до города с паломниками. Видишь, вон их стоянка.
- Откуда ты знаешь, что это паломники? – Аррин пригляделся. И правда, неподалеку виднелись огни костров.
- Праздника нету, а для купеческого обоза телег не хватает. А больше в Белвар никто сейчас и не ходит, спасибо Морогу карающему…
После заката сильно похолодало, и на ночь Аррин и Дар устроились спина к спине. У Дара нашлось огниво, но вот запаса дров, конечно, у них с собой не было. Аррин с тоской подумал о временах, когда он мог вызвать огонь прямо из воздуха, где захочет, без всякого огнива. С наступлением темноты его стал бить озноб, родной брат того, который мучил его в темнице после казни. Пока Аррин шел, озноб еще можно было переносить, но на стоянке стало совсем плохо. Снова показалось, что в животе открылась зияющая рана, в которую пригоршнями сыпали ледяное крошево. Аррин прижал ладонь к солнечному сплетению, но теплее не стало.
- Что ты ерзаешь? – недовольно спросил Дар. Помолчал и спросил: - А ты правда родовой маг?
- Правда.
- Тогда понятно…
- Что понятно?
- Почему тебя выбрали. Мы думали, это будет кто-то из наших…
Аррин почувствовал спиной, как Дар неслышно вздохнул, и понял, что мальчишка сам втайне надеялся, что его выберут для великой цели. Аррин не стал говорить, что если бы ему дали корабль и возможность уплыть с Литой, он не против был бы с кем-нибудь поменяться.
- Будет и на вашей улице праздник.
- А как оно?
- Что? Убивать бога?
- Нет, летать на драконе.
- Жестко и зад отбить можно.
Дар обиженно засопел, потом задышал ровно – уснул. Аррин еще полежал без сна, поглядел в темное, укрытое облаками небо, но потом и сам задремал.
Утром они присоединились к паломникам. К своему удивлению Аррин не увидел среди них раненых солдат, желающих вернуться к службе. Шли матери, которые собирались просить благословения у Морога для своих детей на войне, шли «полуодаренные», которые хотели остаться при Храме, чтобы не оказаться в войске. Был даже один кузнец, лишенный даже намека на божественное благословение, который хотел просить Морога превратить его «в быка», чтобы уйти в армию вслед за своей невестой. Все знали, что это невозможно: если не родился «быком», то и не станешь, - но кузнец только хмурился, стискивал большие кулаки и не отставал.
В этой пестрой компании Аррин за день дошел до Белвара. Легенда о двух братьях не пригодилась: у ворот Дар шепнул, что они увидятся уже в городе, и его и след простыл.
В плаще Аррина было трудно узнать, да никому бы и в голову не пришло, что он может вернуться в столицу, но все-таки он не смог сдержать легкого трепета, когда проходил в ворота мимо лениво позевывающей стражи. «Добровольно соваться в логово дракона», - подумал Аррин, но тут же улыбнулся – с некоторых пор драконы перестали его пугать.
Не успел Аррин отойти от ворот подальше, как рядом снова оказалась рыжая макушка.
- Ты куда пропал? – спросил он.
- Незачем, чтобы нас стража вместе видела, - пожал плечами Дар. – Но ты не туда идешь.
Дар повел Аррина белварскими переулками, и вскоре оказалось, что «там» находится лавка пекаря.
- Тебе сладкого захотелось, братец? – поднял брови Аррин. – Так не время сейчас.
- Что я, маленький? Давай, не стой на пороге! Купишь кровавых хлебцев в храм!
Аррин зашел внутрь, Дар схватил его за рукав и потащил мимо широкого прилавка, на ходу кивнув стоящей за ним булочнице. Они свернули за следующую дверь, в жар от громадной печи, в запах специй и сдобы. Подмастерья пекаря скользнули взглядами по вошедшим и тотчас отвели глаза, как будто Аррин и Дар были заколдованы. Дар подскочил к деревянной крышке в полу, потянул с натугой за вделанное в нее кольцо и открыл спуск в подвал.
- Лезь!
- Зачем? – прищурился Аррин.
На миг ему представилось: он спускается в люк, а там его в десять рук хватают Мороговы братья. Но нелепость этой мысли сразу бросилась в глаза: зачем было кому-то его спасать, чтобы сразу же отдать жрецам? Слишком сложно, и поэтому глупо. Аррин вздохнул и нырнул в темный квадрат люка. Подвал был глубже, чем он подумал, он спустился не меньше, чем на двадцать ступенек. Потом обернулся – Дар лежал на краю и смотрел, как Аррин спускается, его огненно-рыжая голова четко виднелась в светлом проеме.
- Ты идешь или нет? – позвал Аррин.
Дар замотал головой.
- Мне нельзя. А ты иди направо, а потом не заблудишься…
И крышка захлопнулась. Аррин остался в темноте. От неожиданности он выругался, но тишина была ответом. Он осторожно свернул направо и наткнулся рукой на каменную стену. Он двинулся вдоль этой стены, и почти сразу почувствовал под пальцами дерево, а на лице – легкое дуновение воздуха. Аррин налег на доски плечом и едва не упал – дверь в стене распахнулась сразу же.
- Ну, братец, предупредить не мог! – охнул Аррин, выпрямился и попытался осмотреться, но вокруг все еще царила темнота. По привычке он вскинул руку, чтобы посветить вперед – живот дернуло холодом. Тогда он вытянул руки в стороны и нащупал каменные стены, холодные, но сухие.
Аррин осторожно двинулся вперед, внутренне готовый к тому, что зашел в какую-нибудь кладовку и впереди окажется новая стена. Но стены не было, темнота дышала в лицо. «Там не заблудишься», - вспомнил Аррин слова Дара и пошел вперед, ведя пальцами по стенам.
Заблудиться и в самом деле не получилось бы – ни разу под руками Аррина не оказалось пустоты, прохода в боковое ответвление этой каменной кишки. Мрак не рассеивался, и спустя какое-то время Аррину начало казаться, что он уже целый день идет подземным ходом, а конца пути все не было. Сначала он шел осторожно, не зная, что может попасться под ноги, потом успокоился и перешел на широкий ровный шаг. Попытался даже насвистывать – каменные стены породили неприятное эхо, и Аррин бросил эту затею.
Когда впереди забрезжил свет, Аррин даже сбился на бег. Но тут же он заставил себя идти медленнее и ступать бесшумно. Свет тонкими полосками пробивался сверху, обрисовывая ровный прямоугольник – должно быть, еще один люк. В пользу этой догадки говорила и свешивающаяся с потолка веревочная лестница, такая же, как те, которыми Аррин привык пользоваться на корабле.
Аррин был уверен, что лестница ждала именно его, но на всякий случай прошел еще немного вперед. Не успел он сделать и четырех шагов, как уперся в каменную кладку. Сомнений не оставалось. Ловко перебирая руками, Аррин поднялся наверх, к светлому прямоугольнику и толкнул крышку – та откинулась наружу без скрипа. Он ухватился за край проема, подтянулся и оказался в окружении трех высоких шкафов с какими-то пыльными бумагами, из-за чего в носу засвербело невыносимо.
- Апчхи!
- Будьте здоровы.
Аррин резко обернулся.
- Вы!..
В дверном проеме, ведущем в каморку, стоял советник Аламат.
- Прежде чем вы броситесь на меня, юноша, - сказал он, потому что Аррин поднял сжатые кулаки, - советую подумать, откуда взялся спасший вас дракон.
- Понравился я ему, - ответил сквозь зубы Аррин, не сводя с советника настороженных темных глаз. Неужели жрица имела в виду этого человека, когда говорила о союзниках?! Этого, приближенного слугу Морога, стоящего у самого престола! Смотревшего рядом с генералом и королевой, как Аррина казнили!
Аламат скупо улыбнулся.
- Идемте, - сказал он и повернулся к Аррину спиной, - только закройте за собой люк.
Аррин пожал плечами. Бежать обратно в подземный ход было как-то глупо, а если советник поймал бы его за шкирку – еще и унизительно. Аррин устал, и ему хотелось понять, что происходит. Поэтому он не стал прыгать в проем, а захлопнул крышку и пошел следом за хозяином дома.
За дверью в кладовку оказалась небольшая, просто обставленная комната. Больше всего места в ней снова занимали книжные шкафы, разве что переплеты и бумаги в них не были такими пыльными. На столе у окна были в беспорядке свалены какие-то свитки и стоял глобус звездного неба. А между столом и шкафом в глубоком кресле сидела Лита.
При виде Аррина она поднялась, и Аррин налетел, подхватил, закружил, так что все ее возможные возражения превратились в один громкий вздох, и она ухватилась за его плечи. Лита была все такая же легкая, стройная, на ней было какое-то незнакомое платье, но в остальном она была совершенно такая же, как раньше. И когда он поставил ее на пол, то посмотрела она на него все так же сердито.
- А что ты тут делаешь? – вдруг пришло ему в голову. Он думал, что Лита давным-давно на борту «Разящего» под защитой его отца.
- А ты? – вернула она ему вопрос и даже легко стукнула кулачком по плечу. – Ты же улетел, бешеный! Зачем тебя принесло обратно?!
- Возможно, я могу ответить, - раздалось за спиной Аррина.
Советник, про которого они как-то забыли, стоял у стены, скрестив руки на груди, и наблюдал за сценой воссоединения. Лита тут же напряглась и вывернулась из рук Аррина. Он с сожалением опустил руки и обернулся к Аламату.
- Вы обещали все объяснить, - требовательно сказал он.
- Обещал. Но не здесь, с вашего позволения. Я не люблю вести подобные разговоры стоя.
Аламат развернулся и вышел в коридор. Аррин взял Литу за руку и потянул следом, и она не стала вырываться.
Дом у советника был какой-то скучный. Чистый, просторный, но совсем безликий. В нем был порядок, но кроме порядка Аррин затруднился бы назвать хотя бы еще одно из его достоинств. Темные тканевые обои на стенах, ковры без узоров. Картины на стенах, которые можно было бы заменить на любые другие. Вазы вдоль стены должны были украсить помещение, но при этом выглядели так, словно их выставляли в коридор на чистку, а теперь должны были унести куда-нибудь еще. Желательно – в другие дома. Скука.
Разве что кабинет, куда Аррин и Лита пришли за хозяином дома, выглядел частью жилого дома, а не заключенной в четырех стенах пустотой. «Дракон всегда на пользу», - решил Аррин, глядя на громадную голову на стене.
Аламат предложил им сесть, сам опустился на стул за письменным столом и устремил на Аррина невыразительный взгляд.
- Почтенная Арзиэ рассказала вам о вашей, скажем так, миссии? – спросил он.
- Кто?.. А, понял. Да, советник, - Аррин не удержался и добавил: - Только, когда она говорила о союзниках, я не ожидал увидеть вас.
- Если бы этого ожидали даже вы, это означало бы, что все наше дело под угрозой, - приподнял верхнюю губу в улыбке Аламат. Аррину очень хотелось потребовать разъяснений этого пренебрежительного «даже вы».
- Но вы велели продолжать казнь! – вместо этого воскликнул он.
- Разумеется, велел, - приподнял бровь Аламат. – А вы бы хотели, чтобы я встал и начал аплодировать толпе? Потребовал вас отпустить? И все мы в едином порыве сражаемся со жрецами, солдатами и самим Морогом? В отличие от вас, юноша, я не обладаю самоубийственными наклонностями. Весь наш замысел с самого начала висит на волоске и не раскрыт исключительно потому, что другим трудно вообразить, что он принадлежит нам. Если бы для сохранения тайны было бы нужно пожертвовать вами – не сомневайтесь, я бы это сделал. Хоть и без удовольствия.
Аррин покраснел и стиснул зубы. «Хотя бы честно», - подумал он.
- Это все та же война, офицер, - уже мягче сказал советник. – На войне ради достижения цели жертвуют людьми. Хотя вы, кажется, предпочли в свое время ради спасения своего отряда пожертвовать собой. Поступок благородный, но для офицера недопустимый.
- Я не офицер, - сказал Аррин. Лита осторожно пожала его пальцы, словно предупреждала, но он уже владел собой. – Но вы обещали рассказать, что нужно сделать.
Аламат вздохнул.
- Если бы я мог пошагово расписать, как достичь задуманного, я бы уже встал и сделал это сам. Или отправил бы вас. Но у нас нет готового решения. Мы его ищем.
- То есть, вы тоже не знаете, как убить бога, - подытожил Аррин.
Аламат поморщился, но кивнул.
- Да.
Аррин прикусил губу. Тень опасности, нависшей над Гелленгау, стала гуще, приблизилась, показалась в углах кабинета, проступила сквозь ткань обоев. Каждая секунда могла стать гибельной для его отца – секунды мелькали одна за другой, а значит, отец умирал десятки, сотни раз, пока его сын сидел и тратил время на разговоры.
- Нужно же что-то делать! – вырвалось у Аррина.
- Вам, - раздельно сказал Аламат, - как раз ничего делать сейчас не нужно. Для всех вы улетели на драконе. В идеале – вообще умерли. Ваша задача – затаиться, пока не потребуются ваши способности. Или вы не только солдат, но и ученый, который преуспел в познании божественной природы?
Аррин проглотил насмешку, хотя на скулах у него выступил темный румянец. Если бы он не задавал сам себе вопроса о том, как убить бога!.. По всему выходило, что дело решалось не мечом, а умом. И перед ним сидел самый умный человек во всем Харрадоне и велел затаиться. Что ж, на войне тоже приходится выжидать иногда. Вот только трудно ждать, когда опасность висит над твоим родным домом…
- Тогда мне нужно оружие, - сказал Аррин. – Чтобы не терять форму.
Оружие ему на самом деле дали – Аламат достал где-то меч. Похожий на тот, который был у Аррина, но без опознавательных знаков – ни камня в гарде, ни узора на клинке. Аррин честно попытался его полюбить – не вышло. Все время поневоле сравнивал его с тем, который сломался под сапогом палача – и не в пользу советникова подарка. Однако это все же был меч, и Аррин упражнялся с ним каждый день, благо, места хватало. Тренировки были одним из немногих доступных ему занятий. В отведенную ему комнату заходил всегда один и тот же слуга с вытянутым и хмурым лицом, молчаливый, как статуя. Большинство вопросов он пропускал мимо ушей, а на самые простые отвечал односложно. Иногда забегала Лита, но редко, слишком редко… Книг в комнате не было, да Аррин и не просил. А когда он ничего не делал и оставался наедине со своими размышлениями, сосущая пустота в солнечном сплетении напоминала о себе, тишина дома давила на уши, и тени подбирались к нему. Бездействие и ожидание становились нестерпимы – и Аррин снова вскакивал, брал меч и начинал занятие заново.
Три недели подряд.
Шаг… шаг… разворот с ударом наискось… Потом тычок назад – и тут же надо выдернуть клинок из тела воображаемого врага под воображаемые же хруст и чавканье. В учении толком не представляешь ни того, ни другого, а с опытом оно как-то само приходит. Стряхнуть призрак крови с лезвия – и заново, шаг, шаг, падение на колено…
Иногда Аррин представлял перед собой жрецов, но было слишком брезгливо убивать безоружных, даже таких и даже в фантазиях. Пару раз пытался представить Морога – глупость какая-то получилась, вспомнить смешно.
Меч свистнул над головой, описал дугу, и Аррин загнал его в ножны. Отвесил церемониальный поклон – пусть у него не было сейчас другого учителя, кроме себя, - развернулся и увидел Литу.
Лита стояла в дверях, опершись локтем о косяк. Поверх уже виденного Аррином зеленого платья был наброшен черный балахон, заляпанный не то клеем, не то смолой, не то вовсе какой-то странной слизью, на руках – перчатки с раструбами до локтя. Аррин поспешил обнять ее – и тут же выпачкался в этой странной гадости.
Когда Аррин узнал, что Лита работает на Аламата, он воскликнул: «Почему?!» Лита задрала тогда подбородок и воинственно спросила: а почему бы и нет? Аррин не нашел тогда ни одной причины, кроме «мне это не нравится», и вынужден был отступить.
- А нечего руки тянуть, куда не следует, - заметила Лита, пока Аррин с ругательствами отряхивал пальцы.
Теперь она каждый день старалась говорить по-харратски как можно больше. А фраза «убери руки!» у нее получалась не хуже, чем у любой белварской девушки. Удивляться этому не приходилось – рядом с Аррином эти слова можно было отточить филигранно.
- Что это за пакость? – проворчал Аррин и вытер пальцы о штаны.
- Вязкожидкая смола.
- И правда, как я не догадался. Вязкое, жидкое и липучее, что еще это могло быть…
Лита глядела, как он оттирает ладонь и пальцы, придирчиво осматривает руку, прежде чем поправить меч на поясе – а то вдруг рукоять запачкается! Он не любил этот меч, но все равно относился к оружию с непонятным Лите трепетом. И проводил с ним почти все время – Лита не раз и не два заставляла его за тренировкой, но никогда не прерывала. Предпочитала смотреть у стены или из-за двери, как он крошит на куски воображаемых врагов. Это было быстро, немного страшно и очень красиво. И ведь Лита всегда предпочитала тонкое искусство, посох против грубой силы, а лучше – яд в тарелку накануне сражения. Быстро, надежно и недорого. Но все-таки что-то отзывалось в ней на эти прыжки и развороты с мечом, и она никогда не решалась окликнуть Аррина, пока он не заканчивал упражняться.
Да и лучше было, чтобы харрат изматывал себя тренировками и потом спал без задних ног, чем если бы окончательно заскучал и начал рваться на свободу. Ему решительно невозможно было показаться кому-нибудь на глаза. Именно Лита, а не Аламат взяла с него обещание не искать ее по всему дому.
- Нельзя, чтобы тебя увидел кто-нибудь посторонний, – втолковывала ему Лита. – Даже непосвященные слуги.
- Ты просишь? – спросил Аррин.
- Да! Прошу.
- Даю слово.
Держа обещание, Аррин не покидал своей комнаты, но все равно, каждый раз, поднимаясь по лестнице в заброшенном крыле дома (когда-то здесь были лаборатории, объяснил однажды Аламат), она опасалась не найти беспокойного харрата на месте. Он напоминал Лита огненный шар, заключенный в стекло. Тряхни сильнее – взорвется. Оставь в покое – со временем потухнет…
Лита стянула длинные перчатки, сбросила их на пол и села. Аррин сел рядом на пол, оперся спиной о табурет и опустил голову ей на колени, прикрыл глаза. Лита провела рукой по его волосам, стерла с влажного лба капли пота, отвела за ухо выбившуюся из косы прядь. Аррин поймал ее руку и прижал к своей щеке, жесткой от щетины – этим утром он не брился.
- Скоро вы закончите? – спросил он. – Долго еще ждать?
Лита промолчала, невольно напряглась – наверное, он это почувствовал. Если бы Аррин не спросил, она бы ни за что не заговорила об этом сама. Чем дольше она работала с Аламатом, тем больше она восхищалась его умом и при этом не могла не кривиться при одной мысли о той чудовищной лжи, которая, как ей казалось, оплела Харрадон. Ее гостеприимный хозяин вместе с несколькими другими ткал эту ложь, а теперь, когда она грозила ему самому, решил сменить ее на другую, более удобную. В этой лжи харраты рождались, жили и умирали, за ней они шли, в нее веровали – все, даже лучшие, в том числе этот молодой безумец, который лежал головой на ее коленях…
- Когда вы решите, как победить Морога? – снова спросил он.
Лита сдвинула брови, еще раз жестоко прикусила губу и решилась:
- Нет никакого Морога.
Аррин засмеялся, должно быть, решил, что она пошутила.
- Как это – нет?!
- Вот так. Боги, которые говорят с людьми, бывают только в сказках. Не знаю, как ты, а я точно не в сказке живу.
Она не вырывала руку, и Аррин прижал ее к своему виску.
- Ничего вы не знаете в своей дикой Деокадии, - усмехнулся он. – У нас тут бог и является, и разговаривает… и казнит.
- Не бог, - Лита покачала головой, кончиками пальцев она касалась щеки Аррина. Он был таким уверенным в своей правоте, что хотелось щелкнуть его по лбу, дернуть за ухо, сказать в это ухо: как же ты не понимаешь?! Вас же водят за нос, воинственных дураков, нет никакого Морога, есть умные, очень умные люди… - Это выдумка.
- Я его чувствовал, - Аррин повернул голову и поцеловал Литу в ладонь. – Он настоящий, понимаешь? И он безумен.
Лита раздраженно тряхнула головой, на миг волосы поднялись светлым облаком.
- В Альве я найду тебе десяток магов, которые умеют вытягивать чужие силы. И ни в одном нет ни капли божественного! Ваши жрецы просто преуспели в этом деле больше других.
- Я не сдался бы какому-то магу, - пожал плечами Аррин. – Меня не так просто взять.
- О, так в этом все дело? Проиграть богу не стыдно, не то что какому-то человечишке в красных тряпках? Так вас и держат, богу и подчиняться не стыдно, и умереть за него почетно, а наверху будут бить в ладоши и смеяться…
- Морог есть, - твердо сказал Аррин.
- Как угодно, - скривилась Лита и вырвала руку. Эта вера взращивалась в нем с детства, глупо было надеяться на то, что она развалится от пары ее слов. Аррин отличался от Аламата еще и тем, что с ним бесполезно было спорить. Либо он соглашался сразу, либо не соглашался вообще – и тогда сдвинуть его с места было не легче, чем каменный валун. – Аламат готовит вооруженный переворот, был Морог – будет Шморог, который по совпадению отметит милостью его и его сторонников.
- И зачем же ты тогда работаешь на него? – поднял брови Аррин. – Если не веришь.
- Ты говоришь так, будто у меня есть богатый выбор, - дернула плечами Лита. – Да если мы покинем этот дом, мы пропали. Тебя сейчас по всей стране ищут! Здесь ты хотя бы в безопасности.
Аррин рывком поднялся, так что рубашка хлопнула парусом, прошелся по комнате. Его сапоги оставляли на ковре продолговатые следы, а потом примятый ворс поднимался, как будто ничего и не было.
- Уже не знаю, не лучше ли было свалиться с дракона где-нибудь по дороге, чем гнить тут от скуки. Зато в безопасности, о да…
- Прекрати, - Лита тоже встала и скрестила руки на груди, - ты ведешь себя, как ребенок. Ой, игрушки отобрали и заставляют есть суп. Если бы не Аламат, никакого дракона не было бы. Он рискует, пока держит тебя здесь, а ты… ты даже признать этого не хочешь.
- Я смотрю, вы неплохо сработались, - сквозь зубы сказал Аррин и резко развернулся к Лите, коса шлепнула его между лопатками. – Аламат то, Аламат се… Хочешь сказать, ты здесь только ради безопасности?
Лита слегка порозовела, но не отвела глаз.
- Да, он делает интересные вещи. И с ним интересно разговаривать…
Это было правдой. Если откинуть раздражающую манеру Аламата говорить о Мороге так, словно он в него верил на самом деле, то Лита готова была благодарить судьбу за возможность работать рядом с ним. Он был не просто умен. Его разум напоминал отточенный нож, который кромсал знания о мире так, как хотелось его хозяину. Его мысль иногда, казалось, металась между совершенно разными предметами, пока не обнаруживалось, что все эти предметы связаны в единую, сложную, красивую систему, которую он разглядел среди хаоса разрозненных сведений. Такому человеку под силу было создать бога для целой страны. Или хотя бы поддерживать веру, взращенную до него. А теперь он искал пути разрушить свое творение.
- А со мной, нет, значит?
- А тебе стоило бы научиться хотя бы слушать других! Что за припадки?!
- Если он попытается тебя увести, - процедил Аррин, - я его убью. И никакие драконы не помогут. В смоле утоплю. Вязкожидкой.
- Что?.. – Лита растерянно моргнула, но не успела опомниться, как оказалась в руках Аррина, которые крепостью напоминали дубовые брусья. Он был горячий, так что это чувствовалось даже через одежду, и мелко дрожал от ярости и ревности. Лита не сразу поняла, что он говорил серьезно. Он собирался спорить с Аламатом из-за нее. Рыцарь драный.
- Даже слышать такого не хочу, - сказала Лита и опустила руки на широкие плечи. – Дурак геройский… Харрат бешеный.
Она посмотрела в злое загорелое лицо Аррина и добавила:
- Тебе врагов мало? И так поставил на уши полстраны… Отсидись, пока пена не осядет. Слышишь?
- Слышу, - вздохнул Аррин и крепче прижал ее к себе. – Видишь ведь, сижу тут, ем кашку и веду себя хорошо. Аламат может быть спокоен. Между прочим, если бы не было Морога, зачем бы я ему сдался? Так что ты ошиблась. Морог есть, и Аламат об этом отлично знает.
Тело Литы одеревенело в его руках. Он посмотрел на нее сверху вниз, успокоенный сознанием собственной правоты, улыбнулся, но не получил ответной улыбки. Лита не могла и не хотела врать ему. Из оговорок Аламата, из собственных размышлений она получила единственно возможный вывод, который не понравился бы Аррину, но который немного успокаивал Литу, потому что он уводил Аррина прочь от этой проклятой войны. Разве не этого она хотела? Вытащить Аррина из опасности? И вот, впереди замаячила тихая гавань…
- Ты ему не нужен.
Следующие полчаса запомнились Аррину какими-то обрывками, ошметками. Кажется, он ходил по комнате, как хищник по клетке, и как хвост зверя метет по решетке, так его коса на поворотах чиркала по стене. Лита что-то говорила ему о безопасности, о защите, о необходимости переждать – он кивал, с трудом понимая слова. Наконец, она взяла его за щеки, посмотрела в глаза, покачала головой и вышла, забыв на полу перчатки. Должно быть, пошла к Аламату.
Почему-то Аррину даже в голову не пришло усомниться в правоте ее слов. Они прозвучали, как эхо его собственных мыслей, которые он старательно гнал от себя. «Как страус – головой в песок», - думал он, пиная ковер. Пока он сидел здесь и тешил себя мыслями о том, как выйдет сражаться, Аламат даже ни разу не снизошел до разговора с ним. Никто и не собирался объяснять ничего глупому маринеру. Посадили зверя в загончик, кормить стали… игрушку вон дали стальную, иногда за ухом чешут – и довольно с него. Он свое дело сделал – покрасовался на эшафоте. А теперь должен быть благодарен за то, что жив остался. Пока отец отвлекает на себя внимание жрецов, пока Лита целыми днями возится со всеми этими смолами и кристаллами, пропади они пропадом.
Аррин потер горящие от стыда и гнева щеки, сел на кровать, уткнулся лбом в ладони. «Отсидись, - вспомнил слова Литы. – Тебя с таким трудом удалось вытащить! Хочешь все разом перечеркнуть?!» Слова, которые только что казались бессвязным шумом, теперь всплывали в памяти и обретали смысл. Кругом опасность. Его, Аррина, в последнюю минуту выдернули из жреческих лап. Отец, Лита, огнепоклонники – все рисковали, чтобы сохранить ему жизнь. И теперь он должен смирно сидеть в новой своей тюрьме, иначе ответит черной неблагодарностью…
Когда Аррину исполнилось четыре года, из столицы прислали подарок от Байхрата – дивный меч из красного и синего стекла, шедевр белварских стеклодувов. Теперь Аррин понимал, что подарок предназначался в первую очередь его отцу, служил очередным подтверждением дружеских отношений между столицей и маринерами. Но тогда, в четыре года, он знал только, что добрый дядя генерал прислал ему меч, а мама и отец не отдают подарок. И, оставшись один в комнате, он залез на стул, отворил шкаф, где хранился меч и вытащил его. Он выбежал с подарком во двор, засмотрелся, как солнце играет в стекле, споткнулся, упал и расквасил нос. А его чудесный меч разбился о камень – только осколки брызнули.
Влетело ему тогда – и за то, что забрался в шкаф, который ему настрого запретили открывать, и за разбитый меч, и отдельно за нос расквашенный. Крепко ему тогда досталось…
Сейчас собственная жизнь казалась ему тем самым стеклянным мечом. Ценная вещь, которую надо хранить подальше в шкафу, лучше всего в тряпке, а то и в вате, чтобы не поцарапать. Изредка осторожные руки достанут, снимут тряпку, чтобы другие восхитились переливами на стекле и убедились – вот он, залог дружбы, никуда не делся, в целости и сохранности. И снова в вату, в надежную темноту шкафа, спать до нового визита…
А что обладателю хрупкой ценности от такого обращения с ней взвыть хочется – так кого это волнует? Не давать же мальчишке такую важную вещь в руки! Пусть издалека посмотрит. А то ахнет ее о камни – только радуга в осколках запляшет. Ну, покричит мальчишка, ногами затопает – переживет. Большие дяди большие дела делают, им не до детских капризов.
В детстве после взбучки его утешил Эррин, который четырехлетнему Аррину казался совсем взрослым. Эри стянул один из осколков со двора, прикрутил к своему деревянному мечу и отдал брату. И счастливый Аррин еще несколько лет бегал с этим мечом, который сверкал теперь не хуже стеклянного, но имел перед ним одно неоспоримое преимущество – им можно было драться.
Теперь Эррина не было рядом, чтобы утешить младшего брата. Эри бежал, бежал в леса, предал своих… Почему? Уж не извелся ли он так же, как Аррин, от собственного бессилия, от невозможности что-то изменить, не дошел ли до той точки, за которой невозможно терпеть, и ринулся прочь наугад, без оглядки, без надежды на возвращение?! Или в самом деле холодно рассудил, что в чащах Альдалира получит больше выгоды, и сделал выбор расчетливо?.. Нужно было очень хорошо рассчитывать, чтобы уйти от гнева Морога…
Потому что Морог существовал, в этом Лита ошиблась, и советник, конечно, об этом знал. Аррин вспомнил темноту в прорезях палаческого капюшона, внутренности сковало льдом. Тогда на помосте двое выдирали из него душу – бог и его жрец (или жрец и его бог?!), и никаких других доказательств Аррину не нужно было. Лите простительна ее ошибка – она просто не переживала чувства, когда души касается Морог. И лучше бы ей не столкнуться с ним никогда.
Значит – отсиживаться за спинами? За отцовской, за спиной советника – он-то стекло бы из рук не упустил! – даже за Литиной. Да и чем он может им помочь, оставшийся без силы бывший офицер, годный только на то, чтобы мечом махать?!
Морогу в зубы дать?!
Пусть сражаются старики и женщины, а он, офицер Аррин, будет тихо и мирно сидеть в своей комнате, а когда все закончится, его, может, выпустят…
Аррин поднялся на ноги и подошел к окну. Ветер гонял листья в чаше фонтана, дождевая вода осыпалась с веток.
«Если ты будешь сомневаться в своем выборе, просто вспомни наш разговор», - пришли ему на ум прощальные слова старшей огнепоклонницы.
Окно не открывалось, поэтому Аррин ударил по стеклу рукоятью меча, осколки осыпались вниз. Несколькими ударами он расширил дыру и прыгнул вниз, в аккуратно подстриженные кусты. Ветки затрещали, обдали его сырым листвяным запахом. Аррин выбрался из зарослей и поспешил на поиски выхода. Нужно было торопиться, пока его отсутствие не обнаружили. Конечно, у входа должен был дежурить привратник. Но плох тот маринер, который не может справиться с противником один на один без всякой магии.
За его спиной осколки стекла и капли воды радужно переливались на выглянувшем из-за туч солнце.
@темы: Убей в себе бога
-
-
08.03.2015 в 10:49-
-
08.03.2015 в 10:49-
-
08.03.2015 в 10:50-
-
08.03.2015 в 10:51-
-
08.03.2015 в 10:52-
-
10.03.2015 в 05:40-
-
15.03.2015 в 05:00