"Поскольку аз есмь церемониймейстер, мне этот утренник вести, молчи, не спрашивай - куда" (с)
Вместо эпиграфа:
Прослушать или скачать Cirque du Soleil Icare бесплатно на Простоплеер
- Как ваша коллекция оружия, генерал?- Как ваша коллекция оружия, генерал? Пополняется? Я бы с удовольствием взглянул на нее снова, если вы окажете мне такую любезность.
Байхрат обернулся и пристально посмотрел на советника – не ослышался ли он? Но нет, Аламат стоял прямо перед ним и ждал ответа. Королева давала бал Осенней Луны, и Аламат разоделся в красный с золотом костюм, в котором выглядел еще более нездоровым, чем обычно. Лицо его было совершенно спокойным, но Байхрат заметил, как бледные до синевы руки общипывают золотое шитье с рукавов. Они стояли на галерее над залом, внизу кружились, сходились и расходились танцоры, похожие не то на цветы, не то на диковинных птиц. Сама королева в этот вечер изволила принять участие в танцах. В платье винного цвета она обходила кругом своего кавалера из молодых, ранних и совершенно незначительных, который опустился на одно колено и протягивал ее величеству руку. Кажется, он даже старался не дышать. Фаризе в свою очередь простирала руку к нему, кончики ее пальцев почти касались ладони кавалера. Красивая пара, хотя даме не помешало бы немного больше заинтересованности в своем партнере, а кавалеру – немного меньше.
Аламат однажды уже осматривал коллекцию оружия Байхрата, тогда намного более скромную. Это было тяжелое время, старый король умер за наследником, на трон рвался одержимый властью безумец, позабытая всеми Фаризе тихо вдовствовала в своем замке. Никто не знал, что принесет завтрашний день, самые осторожные внезапно гибли, безрассудные глупцы возвышались, столицу раздирали противоречия… И в один из хмурых дней Байхрат, тогда еще не первый генерал армии, подошел к молодому Аламату, которого старый король приблизил к себе в свои последние дни, и спросил: не желаете ли вы посмотреть на мою коллекцию оружия? Очень любопытное зрелище.
Странное дело: тогда они знали друг друга меньше, но доверяли друг другу куда больше. Байхрат, во всяком случае. Тогда он еще плохо представлял, насколько запутанными могут быть придворные интриги. И насколько изворотливым может быть Аламат – тоже. Он только знал, что Аламат в эти дни висел на волоске за приверженность династии. И Байхрат рискнул – неоправданно, без оснований, доверившись внутреннему голосу. И не прогадал.
Сейчас же внутренний голос снова говорил: соглашайся. Байхрат ни в коем случае не мог положиться на советника или зависеть от него. Но почему-то на ум шло другое: взгляд-предупреждение Аламата, когда генерал был готов броситься на Соймаха, бледное лицо советника во время казни… «Мы снова в одной лодке», - подумал Байхрат. – «И эту лодку верховный очень хотел бы потопить».
Он спохватился, что протянул с ответом уже слишком долго, белые пальцы перестали терзать дорогую ткань и начали – самое себя, обрывая кожу около ногтей, и еще затряслись мелкой дрожью.
- Если вам угодно, - сказал Байхрат. – Я знаю, что вы… редкий ценитель. Буду рад видеть вас завтра вечером.
- Благодарю за приглашение, - отозвался Аламат и спустился с галереи, чтобы пригласить на следующий танец кого-то из придворных мотыльков.
Следующий день прошел для Байхрата беспокойно. С юга пришли новости – и снова печальные: передовые отряды харратского войска, только ступившего на сушу, наткнулись на засаду из десяти магов, которые управляли тремя големами, а также успели вкопать в землю немало ловушек. Големов удалось разрушить, потеряв при этом почти сотню людей, а маги и вовсе скрылись.
- А разведка где была? – раздраженно спросил Байхрат. – Ушами хлопала? Проморгали?
- Проморгали, - признал Дахрат. Его изображение между кристаллами мелко дрожало, Байхрату приходилось щуриться, чтобы не слезились глаза. «Сегодня же по шеям дам, - подумал он. – Обленились совсем, с-связные, без пинка не работают. Распустил их Аламат, оставил без присмотра, а нам тут глаза портить».
Тут он вспомнил, что Аламат должен явиться к нему вечером, и помрачнел еще больше. Он уже раза три за делами успел забыть об этом и вспомнить, и каждый раз портил ему настроение. Мрачный, как туча, он дослушал Дахрата, потом связался с северными крепостями, что радости не прибавило. Леса молчали по-прежнему, с их стороны ничего не менялось, но даже вид нового коменданта Хорога, который очень старался показать свою преданность и почтение, вызывал зубную боль. Байхрат не любил его – даже попавшийся на простейшую уловку Ойнерат и то был лучше. Но взять нового было неоткуда, приходилось терпеть.
Байхрат выслушал донесения, раздал приказы и рявкнул на коменданта другой северной крепости, Шадрог, который заскучал на месте и рвался сделать вылазку в лесах. Генералу и самому не нравилось хрупкое равновесие, которое установилось между Харрадоном и Альдалиром, но он вовсе не собирался нарушать его сейчас, когда у харратов в запасе не было нового оружия и пары-тройки других сюрпризов. Да и комендант Шадрога был куда толковее хорогского, и снимать его вовсе не хотелось.
Потом пришлось уделить время бумажной возне, которую Байхрат ненавидел от всей души. Он всеми силами старался вымести эту дрянь из армии, но здесь победоносный генерал потерпел поражение куда позорнее альдарского. Дела обрастали бумагами так стремительно, словно все эти записки, рапорты, отчеты, прошения, донесения, примечания научились размножаться сами по себе, без участия человека. «Хорошо было в древние времена, - думал Байхрат. – Сказал вождь: все идут на север – и все пошли на север! А тут пока поставишь свою подпись на трех листах… Да еще изволь читать это все, потому что по нашим временам подписываться вслепую нельзя!»
Последним камешком, переломившим хребет ящеру, стала переписка Дахрата с главным интендантом. В конце концов, Дахрат не выдержал и переслал ворох бумаг генералу. Этот кошмар занимал десять листов, и Байхрат с некоторым трудом продрался через нагроможденные друг на друга слова, чтобы добраться до сути, а когда добрался, рассвирепел. Суть можно было свести к трем словам: войску нужны сапоги. Это было понятно Байхрату, это было понятно Дахрату, это было понятно солдатам, которые уже привязывали оторвавшиеся подметки тряпками и снимали обувь с врагов, на что командующий уже стал закрывать глаза, хотя ненавидел мародеров. Непонятно это было только интенданту, который ссылался в ответах на очередность, на установленный порядок, почему-то на северные крепости, на какие-то другие бумаги…
Байхрат вызвал к себе интенданта и, когда тот явился, ласково спросил, любит ли он ходить босиком. Этим он напугал беднягу – все, кто хоть немного был знаком с Байхратом, знали, что если генерал орет так, что дрожат стены, это нужно просто перетерпеть, а вот если он с блеском в глазах говорит негромко и задает странные вопросы, то до конца беседы можно и не дожить… Лучшим способом остаться в живых была честность, и интендант, спотыкаясь, ответил, что, если гулять по траве, то иногда он любит ходить босиком, а если еще по чему-то, тогда не очень.
- Придется привыкать, - сказал Байхрат. – Разувайся, друг любезный.
Интендант изумленно моргнул, но в ответном взгляде генерала не было ни намека на шутку, зато была такая явная угроза, что лучше было не переспрашивать и не колебаться, а выполнить приказ.
- Вот так и ходи сегодня и завтра, - велел Байхрат. – Увижу в обуви – испепелю.
- И до дома так? – рискнул уточнить интендант.
- И до дома. Что, не хочется ноги по мостовой бить?
Вопрос, казалось, ответа не требовал, но генерал думал иначе, пауза затягивалась.
- Никак нет, не хочется, - признался интендант.
- Конечно, не хочется, - покладисто согласился Байхрат. И вдруг рявкнул во всю силу легких: - А солдатам, значит, без сапог ходить хочется?! Да не по мостовой гладенькой, а по корягам и кочкам! А по скалам тебе не хочется босиком полазать?! А на змею наступить не хочешь, нет?!
Интендант перевел дух – разговор стал больше походить на обычный разнос, и от генерала перестало веять смертельной жутью. Кроме того, он понял, наконец, чем этот самый разнос вызван. Он пригладил редкие волосы вокруг лысины на макушке, которые собирал в жидкий хвостик, и с достоинством провозгласил:
- Осмелюсь доложить, северные крепости…
- Что – «северные крепости»?! – прогремел Байхрат. – Это на севере сейчас бои идут, что ли? Тебе неинтересно, что там с войсками происходит? Или север от юга отличить не можешь?!
- Никак нет.
- А раз так, почему у войск Дахрата до сих пор нет сапог? Ждешь, когда тебе в ножки поклонятся?! Или придать тебе ускорения… поперек хребта?!
- Никак нет. Я сейчас же распоряжусь.
- Сделай милость, - проворчал Байхрат, остывая. – Свободен. И башмаки свои забери, на кой они мне тут сдались!
Интендант с обувью в руках поспешно выскочил за дверь, пока генерал не вспомнил еще что-нибудь. О том, например, что в Хорог не отправили до сих пор положенных мешков с бобами, потому что на бобы вышел неурожай, а купить их было негде… и не на что.
- Сапоги, сапоги, - бормотал он, но очень тихо, чтобы вездесущий генерал не слышал. – Рожу я их, что ли?! Сам потом будет орать: а почему на севере не хватает?! Сегодня за юг орал, завтра за север начнет…
«Война, - брюзгливо думал Байхрат, когда ехал домой, пустив страуса шагом. – Воюешь тут… пером машешь, чернильницей прикрываешься. Перевешать бы половину дураков, да это хотя бы обученные дураки, а новых еще и учить придется. Дахрат тоже хорош. Не мог хоть после доклада пару слов сказать?! Хороший он парень, да слишком правильный… А мне по его милости все эти бумажные сопли разводить».
Подобные настроения настигали генерала примерно раз в год, и он спрашивал себя: как вышло, что в его жизни все эти бумаги, кляузы, разбирательства и придворная возня вытеснили звон оружия, запах костров и азарт битвы? При этом никто лучше самого Байхрата не понимал, что гигантское существо, называемое армией, нуждалось в присмотре и управлении, и никто не знал его нужды, его слабости и привычки лучше генерала. Да Байхрат сам не отдал бы никогда армию в чужие руки. Но иногда… иногда хотелось на волю.
Эту хандру нужно было пережить, как головную боль, но сегодня она была на редкость некстати: Байхрату пытался сосредоточиться на предстоящей беседе с Аламатом. Предчувствия предчувствиями, но на такие зыбкие материи полагаются только жрецы и старые бабки. А боевому генералу нужно полагаться на разум, опыт и знание противников и союзников.
Сейчас Аламат был больше похож на союзника, но только он сам знал, что творилось в его светловолосой голове. Байхрат, когда согласился принять его у себя, заранее принял как данность, что неприятных сюрпризов не избежать. Но ему хотелось сократить число этих сюрпризов, а заодно не дать Аламату ничего против себя.
Зиэ вышла встретить его, и это был первый светлый миг за день. Байхрат приподнял ее над полом и покружил, наслаждаясь ее смехом и шутливым сопротивлением.
- Ты больше не уедешь сегодня? – спросила Зиэ, когда ее ноги снова коснулись пола.
- Нет, - покачал он головой. – На сегодня я закончил. Если только не будет ничего срочного.
- Прекрасно, - улыбнулась она. – Тогда я распоряжусь об ужине. А потом, если хочешь, я бы почитала…
- Не торопись, - сказал Байхрат и помрачнел, в очередной раз вспомнив о своих планах. – Вечером я жду гостя.
- О, - округлила рот Зиэ. – И кто же нас посетит?
- Советник Аламат.
Он заметил яростное недоверие, которое вспыхнуло на миг в зеленых глазах его жены, и удивился ему. Разумеется, Зиэ знала, что ее муж недолюбливает первого королевского советника – раздражение невольно проникало в речь Байхрата, если ему случалось упоминать Аламата, а дома он был менее сдержан, чем во дворце. Однако открытой вражды между ними не было, в конце концов, когда-то они вместе возвели на трон Фаризе, и для большинства харратов они были правой и левой руками королевы, ее помощниками и исполнителями божественной воли. В последнее время, правда, вместе с ними почти всегда упоминали Соймаха, будь он неладен. В общем, ничего сверхъестественного в визите Аламата не было.
И тем более сбивала с толку радость, которая прозвенела в голосе Зиэ в следующий миг:
- Тогда я распоряжусь насчет ужина и прикажу достать вино из старых запасов, деокадийское!
- Не нужно, - покачал головой Байхрат. – Советник вряд ли захочет ужинать. Разве что насчет вина распорядись – пусть его поставят в моем кабинете. Советник собирается осмотреть мою коллекцию оружия, а потом мне нужно будет с ним переговорить.
- Хорошо, - кивнула Зиэ.
- И… отпусти слуг на сегодня.
И снова зеленые глаза засветились, как два огня. Байхрату померещилось, что его жена ждала Аламата больше, чем он сам. С чего бы это? Во дворце на приемах они едва перекинулись парой слов. Неужели в Зиэ проснулось любопытство, и ей вдруг захотелось вытянуть из гостя пару дворцовых сплетен, которых не допросишься у угрюмого сундука-мужа? Еще не хватало…
- У нас будет деловой разговор, я не хочу, чтобы нам мешали, - неприятным голосом сказал он.
- Как скажешь, - промолвила Зиэ, а потом вдруг поднялась на носки, поцеловала мужа в щеку и упорхнула распоряжаться.
С тех пор как Байхрат женился, он ни минуты не посвятил домашнему хозяйству, если не считать страусятни и ухода за оружием. Однако с тех пор его дом сверкал чистотой, и, когда бы ни вернулся хозяин, его ждал обед, горячая ванна и белоснежное белье. Генерал редко задумывался об этом, но подозревал, что Зиэ за его спиной муштровала слуг не хуже, чем он сам – солдат. Но почему-то он неизменно заставал ее за книгой, за вышивкой или рисованием, спокойную и безмятежную. В этом была какая-то магия, которой бессилен был наделить Морог, да магия родовая была ни при чем. Это волшебство звалось Зиэ, и Байхрату оно было недоступно.
Вот и теперь – Байхрат только и успел переодеться, снять тяжелый и слишком жаркий для дома мундир, а когда прошел к себе в кабинет, уже нашел там два кувшина с вином, бокалы на подносе, копченую дичь, сыр, овощи, фрукты. Сухие дрова ожидали своего часа в камине, но сейчас в комнате было прохладно и проветрено, осенний воздух ворвался в нее. Даже свечи в шандалах были заменены на новые, на случай если хозяин и гость заговорятся и им не хватит огарков. Конечно, тогда Байхрат или Аламат могли обойтись магией, но для Зиэ и ее армии это оправданием не считалось.
Вскоре слуга доложил о прибытии советника и поспешил исчезнуть – это было последнее дело на сегодня, и ему не терпелось воспользоваться внезапно появившимся свободным вечером. На самом деле даже его сообщение было только данью этикету, традиционным расшаркиванием. Байхрат и без того чувствовал появление Аламата, как только тот оказался за оградой – так хищник чует запах чужака, который осмелился бродить возле его логова. Симпатии и неприязнь здесь не играли никакой роли – оба они были отмечены силой Морога, пропитаны ей. Они могли чувствовать «одаренных», особенно второй волны, но в этом случае ощущение было слабее, появление же друг друга для них было подобно вспышке или волне запаха.
- Добро пожаловать в мой дом, советник, - произнес Байхрат, вышедший встретить гостя.
- Благодарю, - отозвался Аламат. – Уже давно я не переступал порог вашего дома. Пожалуй, с последнего бала в честь годовщины подавления восстания.
- Я не любитель балов и приемов, - сказал Байхрат. – Мы с женой предпочитаем тихую жизнь.
- Да-да… тихие семейные радости. Спасибо, что сделали исключение для меня. В последнее время я только и думал, как бы напроситься к вам. Не люблю нарушать ничей покой… если только причина не слишком важная. А ваша очаровательная супруга? Надеюсь, она не имеет ничего против моего визита?
- Нисколько, - сухо произнес Байхрат. – Прошу прощения за то, что она сама не может сказать об этом. Зиэ не слишком хорошо себя чувствует. Да и предмет нашего разговора никак ее не касается.
- Ах да, - улыбнулся Аламат так, что левый угол его узкого рта уехал вверх, а правый дернулся куда-то в сторону, - разговоры об оружии вряд ли заинтересуют вашу супругу… В этом вашем доме я никогда не был в оружейной, вы держите ее в правом крыле?
- В левом, - ответил Байхрат. – Однако в правом мой кабинет, и…
- Ах, в левом, - поспешно и жизнерадостно заявил Аламат. – Как и раньше… Мне не терпится снова увидеть вашу коллекцию.
И он свернул налево с поспешностью, которая обычно была совершенно ему не свойственна. У Байхрата мелькнула безумная мысль, что Аламат на самом деле пришел только для того, чтобы посмотреть на оружейную. Насладиться блеском стали, выслушать пару историй о самых интересных клинках и откланяться с благодарностью, оставляя генерала наедине с его коварными планами и сложными размышлениями. Шутка была бы вполне в духе советника.
Байхрат проводил гостя в левое крыло и открыл перед ним дверь в зал, где на подставках, на крюках на стене и в высоких стойках спала его коллекция. Он зажег светильники – он всегда разводил здесь живой огонь, предпочитая его магическому. Зал ожил. Отсветы и блики засверкали на лезвиях и рукоятях, свет отразился от камней и полированного дерева. Воздух, ворвавшийся в открытую дверь, качнул кисти на ножнах, шевельнул цветастый платок на рукояти одного из кинжалов – сейчас такими и не пользуются уже… Многое из этого зала было частью прошлого, которое стало таковым, когда подросли первые «одаренные».
И как символ славного прошлого висел посередине стены напротив входа двуручный меч, единственным украшением которого был узор из ромбов по клинку, а под ним на подставке покоились простые кожаные ножны, перевитые ремнями.
Когда Байхрат стал первым генералом Харрадона, Морог наделил его силой, а Фаризе вручила меч, прекрасный, богато украшенный. С новым положением и оружие новое! Байхрат пытался обойтись им на торжественных церемониях, в другое время повесив на стенку – королева обиделась. Пришлось уважить монаршее желание, и теперь генерал всюду, где нужно было появиться с оружием, таскал с собой дарованный меч, а старый верный клинок, которым он привык сражаться, занял почетное место на стене.
Аламат прошел к старому мечу и встал напротив него, заложив руки за спину. А потом, к удивлению Байхрата, улыбнулся, почти как нормальный человек.
- Я помню его, - сказал он. – Наверное, из живущих только я и королева его и помним. Вряд ли слуги, которые прибирают здесь, знают его историю, верно?
- Я редко пускаю сюда слуг, - ответил Байхрат. – За оружием нужно ухаживать самому.
- А, вот почему в этой части дома так тихо.
- Просто сегодня у слуг выходной, - с нажимом сказал Байхрат. – Поэтому тихо во всем доме.
- Вот как, - вздохнул Аламат. – Значит, завтра полгорода будет знать о том, что генерал и советник ее величества о чем-то совещались в пустом доме за закрытыми дверями. Прелестно. Мой дорогой генерал, я поражаюсь вам. Как можно всегда находить верную стратегию на поле боя, но совсем не уметь ее выстраивать где-то еще?
- Я никому не говорил о вашем визите, - возразил Байхрат. – Только жене, но она не болтлива.
- Допустим, - Аламат отвернулся от меча и прошелся вдоль стены, на которой висели сабли, остановился, пожал плечами. – А соглядатаи, которые непременно есть, если у Соймаха осталась хоть капля ума, не смогут сложить два и два? Будьте любезны, расскажите мне об этом мече. Когда я завтра буду прилюдно восторгаться вашей коллекцией, хотелось бы делать это более… конкретно.
- Это сабля-шамшир, - буркнул Байхрат. – Удобна для сражения верхом.
- А это что, эмаль? Местная?
- Нет, деокадийская. Когда ковалась эта сабля, деокадийские эмали были лучшими. А вот клинок уже наш, местный, работы мастера Оргота. Тогда никто не ковал сабель лучше него.
- Какая прелесть, - пробормотал советник и, близоруко прищурившись, наклонился, чтобы ближе разглядеть узор на стали – переплетения терновника.
- Можете взять в руки и попробовать, - предложил Байхрат.
- О, увольте, - поспешил отказаться Аламат. – У меня не так много пальцев, чтобы рисковать ими столь легкомысленно.
- Как же вы собираетесь восторгаться оружием, если даже в руки его взять не можете? – неприязненно спросил Байхрат, которому в этих словах померещилась издевка.
- Верно, - согласился Аламат, отошел от сабли и приложил пальцы к губам. – Я еще подумаю, может, скептический тон в этом случае будет вернее. Спасибо за подсказку.
- И что, кто-то в самом деле поверит, что вы пришли только посмотреть на мою коллекцию?
- Разумеется, нет, - советник пошел вдоль противоположной стены, разглядывая алебарды и прямые мечи, остановил взгляд на боевом цепе с закрепленной на цепи «утренней звездой». – И вот этим… какая ужасная смерть, должно быть. Конечно, не поверят. Кто-то решит, что мы обсуждали войну и налоги подальше от чужих ушей и прикидывали выгоду для себя. Жрецы наверняка насторожатся и увидят угрозу для Храма. Наконец, кто-то решит, что мы – два мужеложца, которые не нашли другого времени и места, чтобы предаться страсти…
- Что?!
- Генерал! – скрипуче расхохотался Аламат, поглядев в лицо Байхрату. – Во всем Харрадоне нет человека, о котором вернее было бы сказать, что он не вчера родился! И за все эти сотни лет вы умудрились остаться на редкость наивным в чем-то! Неужели вы думаете, что такие слухи о нас еще не ходят?
- Я женат, - с достоинством сказал Байхрат. Ответный взгляд Аламата был красноречив и, пожалуй, вреден для генеральского самолюбия.
- Меня вы можете не убеждать, - заметил Аламат. – Я помню своих любовников и знаю, что вы к их числу не относитесь. Однако мы с вами, мой дорогой генерал, задержавшиеся в этой жизни предания прошлого. А люди не верят, что живая легенда может снизойти до простой смертной, и считают, что другая живая легенда подойдет для совместной жизни намного лучше. Хотя, если понимать под совместной жизнью время, которое мы провели вблизи друг от друга, то она получается на редкость короткой…
Он нес всю эту чушь, прохаживаясь туда и обратно вдоль оружейных стоек, но Байхрат готов был поклясться, что его гость сейчас даже не отличает, прямое перед ним лезвие или нет, не говоря уже об отделке и заточке. Байхрат заметил, что Аламат снова общипывает манжеты и вдруг понял с облегчением, что советник попросту испуган. Отсюда эти нелепые разговоры и ядовитые более обычного слова – Аламат тянул время, не давал наступить моменту, когда формальный повод для визита будет исчерпан и нужно будет переходить к невысказанному вслух – и главному.
- Мне кажется, что здесь вы уже увидели все, что хотели, советник, - Байхрат выделил слово «здесь». – Не хотите перейти в мой кабинет, чтобы побеседовать?
Аламат вздохнул. Пуговица с его манжеты сорвалась и укатилась в угол. Аламат проводил ее взглядом и махнул рукой.
- Что упало, то пропало, как говорится. Давайте пройдем в ваш кабинет, генерал. Думаю, что на оружие я насмотрелся на пару лет вперед.
Увидев накрытый стол с вином и закусками, Аламат поднял брови:
- Я уже и забыл о том, как принимают гостей в вашем доме, генерал.
- У Зиэ свои представления о том, как встречать гостя, - отозвался Байхрат и понял, что это прозвучало так, словно он бы для Аламата стол накрывать не стал. Тот усмехнулся.
- И в самом деле, мне повезло. Вернее, повезло вам – вы всегда были любимцем удачи.
Аламат опустился в глубокое кресло возле камина, Байхрат взмахнул рукой, и языки пламени заплясали над дровами. Потом он молча налил вино в два высоких стакана, Аламат также молча взял свой и сделал большой глоток.
- Если мы так и будем выражаться иносказательно, то можем договориться неизвестно до чего, - произнес Аламат. – Я предпочитаю осознанный риск откровенного разговора с вами тому, что мы банально не поймем друг друга. Есть вещи, которые нужно понимать до мелочей, вы согласны, генерал?
- Вполне, - кивнул Байхрат.
Аламат отсалютовал ему стаканом.
- Прекрасно. Тогда я выскажу некий тезис, а вы, если хотите, можете его опровергнуть. То, что сейчас происходит, дико, отвратительно и ведет нас к гибели.
С этим Байхрат спорить не собирался. Аламат подождал немного, не дождался возражений и продолжил:
- И мы оба понимаем, что, пока существует главная причина всех потрясений, ничего исправить не удастся. Любая наша попытка что-то изменить встретит сопротивление втрое сильнее.
Байхрат кивнул. Не стоило и сомневаться, что Соймах при любой возможности испортить жизнь своим противникам сделает это – а возможностей у него с каждым днем становилось все больше. Байхрату еще не снилась собственная казнь, и он не чувствовал призрачных веревок на руках, но что-то подсказывало ему, что в ближайшем будущем возможен любой исход. Любой, если не остановить Соймаха.
- Этот дорвавшийся до власти безумец способен на многое, - произнес он.
Глаза Аламата удивленно округлились, и Байхрат вдруг заметил в них уважение. Аламат сильнее сжал в пальцах стакан, так что они побелели, и снова торопливо глотнул вина, поперхнулся.
- Мне всегда нравилась ваша солдатская прямота, - хрипло сказал он, откашлявшись. – Попробую ответить тем же. Вы ведь понимаете, что именно мы двое в первую очередь виноваты в том, что происходит? Виноваты прямо, потому что с нас все началось, и косвенно, потому что сейчас попустительствуем происходящему?
- Не согласен, - возразил Байхрат. – Косвенно – еще может быть. Но я отказываюсь брать на себя то, что Соймах оказался таким засранцем. Нет уж, его гниль – его собственная. С тем, что мы должны его как-то остановить, спорить не буду…
- Остановить Соймаха? – перебил Аламат. – Сой-ма-ха?!
Кровь отхлынула от его и без того бледных щек, и советник стал похож на бесплотный призрак. Синие глаза на белом лице сверкали безумным блеском, когда Аламат вдруг расхохотался. Он откинулся на спинку кресла, рука дрогнула, и остатки вина плеснули в камин, дрова зашипели. Байхрат наблюдал за этим внезапным приступом веселья, нахмурившись.
- Вот почему я люблю точные формулировки в важных делах, - произнес Аламат, отсмеявшись. – Мой дорогой генерал, неужели вы решили, что я буду тратить свое и ваше время на планы по уничтожению Соймаха? Вы и сами знаете, что он ничтожество, которое сумело воспользоваться удачным моментом. Я говорю о первом виновнике того, что сейчас раздирает страну. Я говорю о Мороге.
После этих слов повисла тишина, которую нарушал только треск огня в камине. А потом Байхрат поднялся на ноги, его лицо потемнело от ярости.
- Вон из моего дома, предатель, - приказал он сквозь зубы. – Немедленно.
Генерал чувствовал себя крайне глупо. Как можно было быть настолько беспечным, чтобы поверить намекам Аламата на возможность союза?! Все оказалось ложью, Аламат собирался выставить его изменником, обвинить, казнить – может, руками Соймаха, которому достаточно было только повод дать… Только почему сейчас?! Неужели потом Аламат самонадеянно собрался расправиться с Соймахом в одиночку?! Однако он невысоко оценивает разум Байхрата, если рассчитывал, что генерал клюнет на такую глупую уловку…
Одно было ясно – интригана или безумца, Аламата надо было выставить немедленно.
Аламат тоже вскочил. Он поднял руки со скрюченными пальцами, как будто хотел взять собеседника за грудки и хорошенько тряхнуть. Если бы он хоть пальцем коснулся Байхрата, тот ударил бы его. Наверное, Аламат это понял, потому что застыл с поднятыми руками, его левый глаз дергался, узкое лицо перекосило, как в припадке.
- Генерал Байхрат, вы, конечно, можете вышвырнуть меня из своего дома…
- Вон.
- …и даже можете попытаться обвинить меня в измене и добиться моей казни…
- Вон!
- Но кто из нас тогда будет большим предателем – я или вы, закрывающий глаза на все вокруг?! – почти прокричал Аламат.
- Вон!!! – зарычал Байхрат.
- Один ответ, генерал! Один! Если бы не Морог… если бы Морог оставил нас, действовали бы вы так, как сейчас?! Один честный ответ!
Аламат забылся и все-таки ухватил генерала за ворот. Байхрат оттолкнул его без всякой магии, но не рассчитал силу – Аламат отлетел от него и грохнулся на кресло, ударился о спинку затылком, и было отчетливо слышно, как в тишине клацнули зубы. В пальцах у него остались белые клочья – не отпустил все-таки рубашку…
- Байхрат!
Байхрат резко развернулся. В дверях стояла Зиэ. Одной рукой она держалась за косяк, другую прижимала к груди. Байхрат застонал про себя – меньше всего ему хотелось впутывать жену во все это.
- Зачем ты здесь? – спросил он сквозь зубы.
- Я слушала ваш разговор, - ответила она. – Зачем ты так обошелся с советником, он ведь прав…
Правый советник в это время ерзал в кресле, ощупывал челюсть и морщился… цветок комнатный, не воин.
- Это не твое дело, Зиэ, - отрезал Байхрат. – Ступай! Позже поговорим.
Ему не нравилось, что она решила подслушать его разговор, да еще именно этот разговор. То, что было сказано, не нужно было слышать никому! Включая, пожалуй, его участников. Насколько проще выпутываться из сетей Аламата, когда ты один! Если рука Морога протянется за Зиэ…
- Я не уйду, Байхрат, - сказала его жена, и он на миг потерял дар речи. – Я ждала этого разговора и очень на него надеялась. Я видела его в огне, если угодно. Но я надеялась, что…
Этих слов Байхрат уже не вынес.
- Сейчас не время для твоих сказок об огне, - перебил он. – И я не желаю больше ничего об этом слышать!
Глаза Зиэ потемнели, но она не сдвинулась с места и упрямо подняла подбородок.
- Вот как? А дальше ты отдашь меня в жертву своему богу? Или просто изобьешь, как советника, чтобы не слышать ничего неприятного?
Несправедливость этих слов задела Байхрата, к тому же они еще и были сказаны при постороннем человеке – и каком человеке!
Он сделал шаг в сторону Зиэ, и она побледнела, в широко раскрытых глазах мелькнул страх. Это уязвило его еще сильнее - никогда его жена его не боялась! Она не пыталась убежать, но Байхрату показалось, что Зиэ дрожит. Она и в самом деле испугалась, что он выдаст ее? Он отдаст Зиэ в жертву? Он?! Когда он всеми силами пытается ее сейчас защитить от… от…
От Морога.
От гнева Морога, - поправился он в мыслях, но получилось неубедительно. Он был невероятно зол на советника и на жену не потому, что их слова были совершенным безумием – безумнее было только пойти к Соймаху, покаяться и дать себя убить. Он злился, потому что этот изменнический бред задевал что-то в его душе и заставлял сходить с ума уже его самого.
Сколько раз он размышлял о том, как можно исправить положение, в котором остался слабеющий, запугиваемый жрецами, увязший в войне Харрадон… Но каждое решение, которое приходило ему в голову, не было угодно богу. Каждый выход из мрака, в который они погружались все глубже, оказывался заколочен наглухо, и на досках большими буквами было написано: «БОЖЕСТВЕННАЯ ВОЛЯ». План наступления. Помощь маринеров. Даже попытка спасти сына Горвина. Все это было отринуто, и ради чего? Ради того, чтобы блуждать во мраке, на ощупь, с одной надеждой, что в любой миг должна открыться дверь, ведущая в рай? И все происходящее – часть божественного плана?
Байхрат до сих пор не имел дел с божественными планами. Исключительно с земными, причем большинство из них составлял он сам. Он привык идти в бой с открытыми глазами и холодной головой, в которой вместо рассказов о воле бога был порядок наступления и карта местности. И теперь, когда вокруг бушевал хаос, который не получалось укротить, когда к нему стекались просители, его несчастные солдаты, которые умоляли как-то защитить их от того, что творилось, а их товарищи гибли впустую, Байхрат не мог не думать, что без божественной воли его армии жилось бы куда проще. Стоило ему залатать одну прореху в том лоскутном одеяле, в которое превратилась армия, как его уже ждали три других.
Но даже тогда он не мог и подумать о том, что возможно уничтожить Морога.
А этот ведь подумал, - неприязненно подумал Байхрат, оглянувшись на Аламата. Вон, сидит, лицо на третий раз ощупывает. И откуда это в нем? Меч в руки боится взять, а предложить такое набрался храбрости…
Зиэ все еще стояла перед ним, вытянувшись, как струна. Во всей ее позе, в выражении побледневшего лица, на котором проступили невидимые до того мелкие веснушки, Байхрат видел страх и вызов. С каких пор Зиэ стала видеть в нем не мужа, а орудие Морога? Или она видела его таким всегда?!
- Будь я проклят, - выругался он себе под нос и шагнул в сторону. – Зиэ… иди. Мы обсудим все позднее.
- А я бы просил вас остаться, - вдруг подал голос Аламат и под яростным взглядом Байхрата пояснил: - Генерал, если вы еще не выбросили меня в окно, значит, мы можем продолжить нашу беседу? Что-то мне подсказывает, что госпожа Зиэ знает больше, чем мы с вами подозреваем.
- Это правда, - подала голос Зиэ. – Если только мне еще позволят говорить в этом доме о своих видениях.
- Меня, кажется, уже и не спрашивают, - дернул углом рта Байхрат. – Надеюсь, советник, потом вы не спишете свои слова на то, что слишком крепко ударились головой. Зиэ, у нас найдется лед?
- Найдется, - ее голос стал чуть теплее. – Я принесу.
Зиэ ускользнула, шурша юбкой. Хозяин и гость проводили ее взглядом, потом Байхрат поправил разорванный воротник и посмотрел на Аламата, который осторожно массировал ушибленный затылок.
- Прошу прощения, - буркнул он.
- Ничего, я готовился к худшему. Вы не попытались меня испепелить, спасибо и на этом.
- Если вы попытаетесь выдать меня или мою жену…
- Генерал, - поморщился Аламат, - если я решу совершить самоубийство, оно не будет таким изощренным. И нет, я не о том, что вы меня найдете и убьете, при всем уважении. Неужели вы думаете, что Соймах не воспользовался бы случаем и не уничтожил нас обоих, если бы только узнал о сказанном сегодня?
Лицо у него было недовольное, и Байхрат увидел, как он попытался незаметно потереть ушибленную креслом поясницу и зад. Неженка, - почти весело подумал он.
- На кой вам сдалась моя жена? – спросил он.
- Вы же сами знаете: чем больше союзников в войне, тем лучше. И я не собираюсь отказываться от помощи огнепоклонников. У нас под носом цветет родовая магия, а мы никак ее не используем.
- Не всяких союзников, а надежных, - заметил Байхрат.
- Именно. Рискую снова получить в зубы, но вы очень, очень удачно женились…
***
Прослушать или скачать Cirque du Soleil Icare бесплатно на Простоплеер
- Как ваша коллекция оружия, генерал?- Как ваша коллекция оружия, генерал? Пополняется? Я бы с удовольствием взглянул на нее снова, если вы окажете мне такую любезность.
Байхрат обернулся и пристально посмотрел на советника – не ослышался ли он? Но нет, Аламат стоял прямо перед ним и ждал ответа. Королева давала бал Осенней Луны, и Аламат разоделся в красный с золотом костюм, в котором выглядел еще более нездоровым, чем обычно. Лицо его было совершенно спокойным, но Байхрат заметил, как бледные до синевы руки общипывают золотое шитье с рукавов. Они стояли на галерее над залом, внизу кружились, сходились и расходились танцоры, похожие не то на цветы, не то на диковинных птиц. Сама королева в этот вечер изволила принять участие в танцах. В платье винного цвета она обходила кругом своего кавалера из молодых, ранних и совершенно незначительных, который опустился на одно колено и протягивал ее величеству руку. Кажется, он даже старался не дышать. Фаризе в свою очередь простирала руку к нему, кончики ее пальцев почти касались ладони кавалера. Красивая пара, хотя даме не помешало бы немного больше заинтересованности в своем партнере, а кавалеру – немного меньше.
Аламат однажды уже осматривал коллекцию оружия Байхрата, тогда намного более скромную. Это было тяжелое время, старый король умер за наследником, на трон рвался одержимый властью безумец, позабытая всеми Фаризе тихо вдовствовала в своем замке. Никто не знал, что принесет завтрашний день, самые осторожные внезапно гибли, безрассудные глупцы возвышались, столицу раздирали противоречия… И в один из хмурых дней Байхрат, тогда еще не первый генерал армии, подошел к молодому Аламату, которого старый король приблизил к себе в свои последние дни, и спросил: не желаете ли вы посмотреть на мою коллекцию оружия? Очень любопытное зрелище.
Странное дело: тогда они знали друг друга меньше, но доверяли друг другу куда больше. Байхрат, во всяком случае. Тогда он еще плохо представлял, насколько запутанными могут быть придворные интриги. И насколько изворотливым может быть Аламат – тоже. Он только знал, что Аламат в эти дни висел на волоске за приверженность династии. И Байхрат рискнул – неоправданно, без оснований, доверившись внутреннему голосу. И не прогадал.
Сейчас же внутренний голос снова говорил: соглашайся. Байхрат ни в коем случае не мог положиться на советника или зависеть от него. Но почему-то на ум шло другое: взгляд-предупреждение Аламата, когда генерал был готов броситься на Соймаха, бледное лицо советника во время казни… «Мы снова в одной лодке», - подумал Байхрат. – «И эту лодку верховный очень хотел бы потопить».
Он спохватился, что протянул с ответом уже слишком долго, белые пальцы перестали терзать дорогую ткань и начали – самое себя, обрывая кожу около ногтей, и еще затряслись мелкой дрожью.
- Если вам угодно, - сказал Байхрат. – Я знаю, что вы… редкий ценитель. Буду рад видеть вас завтра вечером.
- Благодарю за приглашение, - отозвался Аламат и спустился с галереи, чтобы пригласить на следующий танец кого-то из придворных мотыльков.
Следующий день прошел для Байхрата беспокойно. С юга пришли новости – и снова печальные: передовые отряды харратского войска, только ступившего на сушу, наткнулись на засаду из десяти магов, которые управляли тремя големами, а также успели вкопать в землю немало ловушек. Големов удалось разрушить, потеряв при этом почти сотню людей, а маги и вовсе скрылись.
- А разведка где была? – раздраженно спросил Байхрат. – Ушами хлопала? Проморгали?
- Проморгали, - признал Дахрат. Его изображение между кристаллами мелко дрожало, Байхрату приходилось щуриться, чтобы не слезились глаза. «Сегодня же по шеям дам, - подумал он. – Обленились совсем, с-связные, без пинка не работают. Распустил их Аламат, оставил без присмотра, а нам тут глаза портить».
Тут он вспомнил, что Аламат должен явиться к нему вечером, и помрачнел еще больше. Он уже раза три за делами успел забыть об этом и вспомнить, и каждый раз портил ему настроение. Мрачный, как туча, он дослушал Дахрата, потом связался с северными крепостями, что радости не прибавило. Леса молчали по-прежнему, с их стороны ничего не менялось, но даже вид нового коменданта Хорога, который очень старался показать свою преданность и почтение, вызывал зубную боль. Байхрат не любил его – даже попавшийся на простейшую уловку Ойнерат и то был лучше. Но взять нового было неоткуда, приходилось терпеть.
Байхрат выслушал донесения, раздал приказы и рявкнул на коменданта другой северной крепости, Шадрог, который заскучал на месте и рвался сделать вылазку в лесах. Генералу и самому не нравилось хрупкое равновесие, которое установилось между Харрадоном и Альдалиром, но он вовсе не собирался нарушать его сейчас, когда у харратов в запасе не было нового оружия и пары-тройки других сюрпризов. Да и комендант Шадрога был куда толковее хорогского, и снимать его вовсе не хотелось.
Потом пришлось уделить время бумажной возне, которую Байхрат ненавидел от всей души. Он всеми силами старался вымести эту дрянь из армии, но здесь победоносный генерал потерпел поражение куда позорнее альдарского. Дела обрастали бумагами так стремительно, словно все эти записки, рапорты, отчеты, прошения, донесения, примечания научились размножаться сами по себе, без участия человека. «Хорошо было в древние времена, - думал Байхрат. – Сказал вождь: все идут на север – и все пошли на север! А тут пока поставишь свою подпись на трех листах… Да еще изволь читать это все, потому что по нашим временам подписываться вслепую нельзя!»
Последним камешком, переломившим хребет ящеру, стала переписка Дахрата с главным интендантом. В конце концов, Дахрат не выдержал и переслал ворох бумаг генералу. Этот кошмар занимал десять листов, и Байхрат с некоторым трудом продрался через нагроможденные друг на друга слова, чтобы добраться до сути, а когда добрался, рассвирепел. Суть можно было свести к трем словам: войску нужны сапоги. Это было понятно Байхрату, это было понятно Дахрату, это было понятно солдатам, которые уже привязывали оторвавшиеся подметки тряпками и снимали обувь с врагов, на что командующий уже стал закрывать глаза, хотя ненавидел мародеров. Непонятно это было только интенданту, который ссылался в ответах на очередность, на установленный порядок, почему-то на северные крепости, на какие-то другие бумаги…
Байхрат вызвал к себе интенданта и, когда тот явился, ласково спросил, любит ли он ходить босиком. Этим он напугал беднягу – все, кто хоть немного был знаком с Байхратом, знали, что если генерал орет так, что дрожат стены, это нужно просто перетерпеть, а вот если он с блеском в глазах говорит негромко и задает странные вопросы, то до конца беседы можно и не дожить… Лучшим способом остаться в живых была честность, и интендант, спотыкаясь, ответил, что, если гулять по траве, то иногда он любит ходить босиком, а если еще по чему-то, тогда не очень.
- Придется привыкать, - сказал Байхрат. – Разувайся, друг любезный.
Интендант изумленно моргнул, но в ответном взгляде генерала не было ни намека на шутку, зато была такая явная угроза, что лучше было не переспрашивать и не колебаться, а выполнить приказ.
- Вот так и ходи сегодня и завтра, - велел Байхрат. – Увижу в обуви – испепелю.
- И до дома так? – рискнул уточнить интендант.
- И до дома. Что, не хочется ноги по мостовой бить?
Вопрос, казалось, ответа не требовал, но генерал думал иначе, пауза затягивалась.
- Никак нет, не хочется, - признался интендант.
- Конечно, не хочется, - покладисто согласился Байхрат. И вдруг рявкнул во всю силу легких: - А солдатам, значит, без сапог ходить хочется?! Да не по мостовой гладенькой, а по корягам и кочкам! А по скалам тебе не хочется босиком полазать?! А на змею наступить не хочешь, нет?!
Интендант перевел дух – разговор стал больше походить на обычный разнос, и от генерала перестало веять смертельной жутью. Кроме того, он понял, наконец, чем этот самый разнос вызван. Он пригладил редкие волосы вокруг лысины на макушке, которые собирал в жидкий хвостик, и с достоинством провозгласил:
- Осмелюсь доложить, северные крепости…
- Что – «северные крепости»?! – прогремел Байхрат. – Это на севере сейчас бои идут, что ли? Тебе неинтересно, что там с войсками происходит? Или север от юга отличить не можешь?!
- Никак нет.
- А раз так, почему у войск Дахрата до сих пор нет сапог? Ждешь, когда тебе в ножки поклонятся?! Или придать тебе ускорения… поперек хребта?!
- Никак нет. Я сейчас же распоряжусь.
- Сделай милость, - проворчал Байхрат, остывая. – Свободен. И башмаки свои забери, на кой они мне тут сдались!
Интендант с обувью в руках поспешно выскочил за дверь, пока генерал не вспомнил еще что-нибудь. О том, например, что в Хорог не отправили до сих пор положенных мешков с бобами, потому что на бобы вышел неурожай, а купить их было негде… и не на что.
- Сапоги, сапоги, - бормотал он, но очень тихо, чтобы вездесущий генерал не слышал. – Рожу я их, что ли?! Сам потом будет орать: а почему на севере не хватает?! Сегодня за юг орал, завтра за север начнет…
«Война, - брюзгливо думал Байхрат, когда ехал домой, пустив страуса шагом. – Воюешь тут… пером машешь, чернильницей прикрываешься. Перевешать бы половину дураков, да это хотя бы обученные дураки, а новых еще и учить придется. Дахрат тоже хорош. Не мог хоть после доклада пару слов сказать?! Хороший он парень, да слишком правильный… А мне по его милости все эти бумажные сопли разводить».
Подобные настроения настигали генерала примерно раз в год, и он спрашивал себя: как вышло, что в его жизни все эти бумаги, кляузы, разбирательства и придворная возня вытеснили звон оружия, запах костров и азарт битвы? При этом никто лучше самого Байхрата не понимал, что гигантское существо, называемое армией, нуждалось в присмотре и управлении, и никто не знал его нужды, его слабости и привычки лучше генерала. Да Байхрат сам не отдал бы никогда армию в чужие руки. Но иногда… иногда хотелось на волю.
Эту хандру нужно было пережить, как головную боль, но сегодня она была на редкость некстати: Байхрату пытался сосредоточиться на предстоящей беседе с Аламатом. Предчувствия предчувствиями, но на такие зыбкие материи полагаются только жрецы и старые бабки. А боевому генералу нужно полагаться на разум, опыт и знание противников и союзников.
Сейчас Аламат был больше похож на союзника, но только он сам знал, что творилось в его светловолосой голове. Байхрат, когда согласился принять его у себя, заранее принял как данность, что неприятных сюрпризов не избежать. Но ему хотелось сократить число этих сюрпризов, а заодно не дать Аламату ничего против себя.
Зиэ вышла встретить его, и это был первый светлый миг за день. Байхрат приподнял ее над полом и покружил, наслаждаясь ее смехом и шутливым сопротивлением.
- Ты больше не уедешь сегодня? – спросила Зиэ, когда ее ноги снова коснулись пола.
- Нет, - покачал он головой. – На сегодня я закончил. Если только не будет ничего срочного.
- Прекрасно, - улыбнулась она. – Тогда я распоряжусь об ужине. А потом, если хочешь, я бы почитала…
- Не торопись, - сказал Байхрат и помрачнел, в очередной раз вспомнив о своих планах. – Вечером я жду гостя.
- О, - округлила рот Зиэ. – И кто же нас посетит?
- Советник Аламат.
Он заметил яростное недоверие, которое вспыхнуло на миг в зеленых глазах его жены, и удивился ему. Разумеется, Зиэ знала, что ее муж недолюбливает первого королевского советника – раздражение невольно проникало в речь Байхрата, если ему случалось упоминать Аламата, а дома он был менее сдержан, чем во дворце. Однако открытой вражды между ними не было, в конце концов, когда-то они вместе возвели на трон Фаризе, и для большинства харратов они были правой и левой руками королевы, ее помощниками и исполнителями божественной воли. В последнее время, правда, вместе с ними почти всегда упоминали Соймаха, будь он неладен. В общем, ничего сверхъестественного в визите Аламата не было.
И тем более сбивала с толку радость, которая прозвенела в голосе Зиэ в следующий миг:
- Тогда я распоряжусь насчет ужина и прикажу достать вино из старых запасов, деокадийское!
- Не нужно, - покачал головой Байхрат. – Советник вряд ли захочет ужинать. Разве что насчет вина распорядись – пусть его поставят в моем кабинете. Советник собирается осмотреть мою коллекцию оружия, а потом мне нужно будет с ним переговорить.
- Хорошо, - кивнула Зиэ.
- И… отпусти слуг на сегодня.
И снова зеленые глаза засветились, как два огня. Байхрату померещилось, что его жена ждала Аламата больше, чем он сам. С чего бы это? Во дворце на приемах они едва перекинулись парой слов. Неужели в Зиэ проснулось любопытство, и ей вдруг захотелось вытянуть из гостя пару дворцовых сплетен, которых не допросишься у угрюмого сундука-мужа? Еще не хватало…
- У нас будет деловой разговор, я не хочу, чтобы нам мешали, - неприятным голосом сказал он.
- Как скажешь, - промолвила Зиэ, а потом вдруг поднялась на носки, поцеловала мужа в щеку и упорхнула распоряжаться.
С тех пор как Байхрат женился, он ни минуты не посвятил домашнему хозяйству, если не считать страусятни и ухода за оружием. Однако с тех пор его дом сверкал чистотой, и, когда бы ни вернулся хозяин, его ждал обед, горячая ванна и белоснежное белье. Генерал редко задумывался об этом, но подозревал, что Зиэ за его спиной муштровала слуг не хуже, чем он сам – солдат. Но почему-то он неизменно заставал ее за книгой, за вышивкой или рисованием, спокойную и безмятежную. В этом была какая-то магия, которой бессилен был наделить Морог, да магия родовая была ни при чем. Это волшебство звалось Зиэ, и Байхрату оно было недоступно.
Вот и теперь – Байхрат только и успел переодеться, снять тяжелый и слишком жаркий для дома мундир, а когда прошел к себе в кабинет, уже нашел там два кувшина с вином, бокалы на подносе, копченую дичь, сыр, овощи, фрукты. Сухие дрова ожидали своего часа в камине, но сейчас в комнате было прохладно и проветрено, осенний воздух ворвался в нее. Даже свечи в шандалах были заменены на новые, на случай если хозяин и гость заговорятся и им не хватит огарков. Конечно, тогда Байхрат или Аламат могли обойтись магией, но для Зиэ и ее армии это оправданием не считалось.
Вскоре слуга доложил о прибытии советника и поспешил исчезнуть – это было последнее дело на сегодня, и ему не терпелось воспользоваться внезапно появившимся свободным вечером. На самом деле даже его сообщение было только данью этикету, традиционным расшаркиванием. Байхрат и без того чувствовал появление Аламата, как только тот оказался за оградой – так хищник чует запах чужака, который осмелился бродить возле его логова. Симпатии и неприязнь здесь не играли никакой роли – оба они были отмечены силой Морога, пропитаны ей. Они могли чувствовать «одаренных», особенно второй волны, но в этом случае ощущение было слабее, появление же друг друга для них было подобно вспышке или волне запаха.
- Добро пожаловать в мой дом, советник, - произнес Байхрат, вышедший встретить гостя.
- Благодарю, - отозвался Аламат. – Уже давно я не переступал порог вашего дома. Пожалуй, с последнего бала в честь годовщины подавления восстания.
- Я не любитель балов и приемов, - сказал Байхрат. – Мы с женой предпочитаем тихую жизнь.
- Да-да… тихие семейные радости. Спасибо, что сделали исключение для меня. В последнее время я только и думал, как бы напроситься к вам. Не люблю нарушать ничей покой… если только причина не слишком важная. А ваша очаровательная супруга? Надеюсь, она не имеет ничего против моего визита?
- Нисколько, - сухо произнес Байхрат. – Прошу прощения за то, что она сама не может сказать об этом. Зиэ не слишком хорошо себя чувствует. Да и предмет нашего разговора никак ее не касается.
- Ах да, - улыбнулся Аламат так, что левый угол его узкого рта уехал вверх, а правый дернулся куда-то в сторону, - разговоры об оружии вряд ли заинтересуют вашу супругу… В этом вашем доме я никогда не был в оружейной, вы держите ее в правом крыле?
- В левом, - ответил Байхрат. – Однако в правом мой кабинет, и…
- Ах, в левом, - поспешно и жизнерадостно заявил Аламат. – Как и раньше… Мне не терпится снова увидеть вашу коллекцию.
И он свернул налево с поспешностью, которая обычно была совершенно ему не свойственна. У Байхрата мелькнула безумная мысль, что Аламат на самом деле пришел только для того, чтобы посмотреть на оружейную. Насладиться блеском стали, выслушать пару историй о самых интересных клинках и откланяться с благодарностью, оставляя генерала наедине с его коварными планами и сложными размышлениями. Шутка была бы вполне в духе советника.
Байхрат проводил гостя в левое крыло и открыл перед ним дверь в зал, где на подставках, на крюках на стене и в высоких стойках спала его коллекция. Он зажег светильники – он всегда разводил здесь живой огонь, предпочитая его магическому. Зал ожил. Отсветы и блики засверкали на лезвиях и рукоятях, свет отразился от камней и полированного дерева. Воздух, ворвавшийся в открытую дверь, качнул кисти на ножнах, шевельнул цветастый платок на рукояти одного из кинжалов – сейчас такими и не пользуются уже… Многое из этого зала было частью прошлого, которое стало таковым, когда подросли первые «одаренные».
И как символ славного прошлого висел посередине стены напротив входа двуручный меч, единственным украшением которого был узор из ромбов по клинку, а под ним на подставке покоились простые кожаные ножны, перевитые ремнями.
Когда Байхрат стал первым генералом Харрадона, Морог наделил его силой, а Фаризе вручила меч, прекрасный, богато украшенный. С новым положением и оружие новое! Байхрат пытался обойтись им на торжественных церемониях, в другое время повесив на стенку – королева обиделась. Пришлось уважить монаршее желание, и теперь генерал всюду, где нужно было появиться с оружием, таскал с собой дарованный меч, а старый верный клинок, которым он привык сражаться, занял почетное место на стене.
Аламат прошел к старому мечу и встал напротив него, заложив руки за спину. А потом, к удивлению Байхрата, улыбнулся, почти как нормальный человек.
- Я помню его, - сказал он. – Наверное, из живущих только я и королева его и помним. Вряд ли слуги, которые прибирают здесь, знают его историю, верно?
- Я редко пускаю сюда слуг, - ответил Байхрат. – За оружием нужно ухаживать самому.
- А, вот почему в этой части дома так тихо.
- Просто сегодня у слуг выходной, - с нажимом сказал Байхрат. – Поэтому тихо во всем доме.
- Вот как, - вздохнул Аламат. – Значит, завтра полгорода будет знать о том, что генерал и советник ее величества о чем-то совещались в пустом доме за закрытыми дверями. Прелестно. Мой дорогой генерал, я поражаюсь вам. Как можно всегда находить верную стратегию на поле боя, но совсем не уметь ее выстраивать где-то еще?
- Я никому не говорил о вашем визите, - возразил Байхрат. – Только жене, но она не болтлива.
- Допустим, - Аламат отвернулся от меча и прошелся вдоль стены, на которой висели сабли, остановился, пожал плечами. – А соглядатаи, которые непременно есть, если у Соймаха осталась хоть капля ума, не смогут сложить два и два? Будьте любезны, расскажите мне об этом мече. Когда я завтра буду прилюдно восторгаться вашей коллекцией, хотелось бы делать это более… конкретно.
- Это сабля-шамшир, - буркнул Байхрат. – Удобна для сражения верхом.
- А это что, эмаль? Местная?
- Нет, деокадийская. Когда ковалась эта сабля, деокадийские эмали были лучшими. А вот клинок уже наш, местный, работы мастера Оргота. Тогда никто не ковал сабель лучше него.
- Какая прелесть, - пробормотал советник и, близоруко прищурившись, наклонился, чтобы ближе разглядеть узор на стали – переплетения терновника.
- Можете взять в руки и попробовать, - предложил Байхрат.
- О, увольте, - поспешил отказаться Аламат. – У меня не так много пальцев, чтобы рисковать ими столь легкомысленно.
- Как же вы собираетесь восторгаться оружием, если даже в руки его взять не можете? – неприязненно спросил Байхрат, которому в этих словах померещилась издевка.
- Верно, - согласился Аламат, отошел от сабли и приложил пальцы к губам. – Я еще подумаю, может, скептический тон в этом случае будет вернее. Спасибо за подсказку.
- И что, кто-то в самом деле поверит, что вы пришли только посмотреть на мою коллекцию?
- Разумеется, нет, - советник пошел вдоль противоположной стены, разглядывая алебарды и прямые мечи, остановил взгляд на боевом цепе с закрепленной на цепи «утренней звездой». – И вот этим… какая ужасная смерть, должно быть. Конечно, не поверят. Кто-то решит, что мы обсуждали войну и налоги подальше от чужих ушей и прикидывали выгоду для себя. Жрецы наверняка насторожатся и увидят угрозу для Храма. Наконец, кто-то решит, что мы – два мужеложца, которые не нашли другого времени и места, чтобы предаться страсти…
- Что?!
- Генерал! – скрипуче расхохотался Аламат, поглядев в лицо Байхрату. – Во всем Харрадоне нет человека, о котором вернее было бы сказать, что он не вчера родился! И за все эти сотни лет вы умудрились остаться на редкость наивным в чем-то! Неужели вы думаете, что такие слухи о нас еще не ходят?
- Я женат, - с достоинством сказал Байхрат. Ответный взгляд Аламата был красноречив и, пожалуй, вреден для генеральского самолюбия.
- Меня вы можете не убеждать, - заметил Аламат. – Я помню своих любовников и знаю, что вы к их числу не относитесь. Однако мы с вами, мой дорогой генерал, задержавшиеся в этой жизни предания прошлого. А люди не верят, что живая легенда может снизойти до простой смертной, и считают, что другая живая легенда подойдет для совместной жизни намного лучше. Хотя, если понимать под совместной жизнью время, которое мы провели вблизи друг от друга, то она получается на редкость короткой…
Он нес всю эту чушь, прохаживаясь туда и обратно вдоль оружейных стоек, но Байхрат готов был поклясться, что его гость сейчас даже не отличает, прямое перед ним лезвие или нет, не говоря уже об отделке и заточке. Байхрат заметил, что Аламат снова общипывает манжеты и вдруг понял с облегчением, что советник попросту испуган. Отсюда эти нелепые разговоры и ядовитые более обычного слова – Аламат тянул время, не давал наступить моменту, когда формальный повод для визита будет исчерпан и нужно будет переходить к невысказанному вслух – и главному.
- Мне кажется, что здесь вы уже увидели все, что хотели, советник, - Байхрат выделил слово «здесь». – Не хотите перейти в мой кабинет, чтобы побеседовать?
Аламат вздохнул. Пуговица с его манжеты сорвалась и укатилась в угол. Аламат проводил ее взглядом и махнул рукой.
- Что упало, то пропало, как говорится. Давайте пройдем в ваш кабинет, генерал. Думаю, что на оружие я насмотрелся на пару лет вперед.
Увидев накрытый стол с вином и закусками, Аламат поднял брови:
- Я уже и забыл о том, как принимают гостей в вашем доме, генерал.
- У Зиэ свои представления о том, как встречать гостя, - отозвался Байхрат и понял, что это прозвучало так, словно он бы для Аламата стол накрывать не стал. Тот усмехнулся.
- И в самом деле, мне повезло. Вернее, повезло вам – вы всегда были любимцем удачи.
Аламат опустился в глубокое кресло возле камина, Байхрат взмахнул рукой, и языки пламени заплясали над дровами. Потом он молча налил вино в два высоких стакана, Аламат также молча взял свой и сделал большой глоток.
- Если мы так и будем выражаться иносказательно, то можем договориться неизвестно до чего, - произнес Аламат. – Я предпочитаю осознанный риск откровенного разговора с вами тому, что мы банально не поймем друг друга. Есть вещи, которые нужно понимать до мелочей, вы согласны, генерал?
- Вполне, - кивнул Байхрат.
Аламат отсалютовал ему стаканом.
- Прекрасно. Тогда я выскажу некий тезис, а вы, если хотите, можете его опровергнуть. То, что сейчас происходит, дико, отвратительно и ведет нас к гибели.
С этим Байхрат спорить не собирался. Аламат подождал немного, не дождался возражений и продолжил:
- И мы оба понимаем, что, пока существует главная причина всех потрясений, ничего исправить не удастся. Любая наша попытка что-то изменить встретит сопротивление втрое сильнее.
Байхрат кивнул. Не стоило и сомневаться, что Соймах при любой возможности испортить жизнь своим противникам сделает это – а возможностей у него с каждым днем становилось все больше. Байхрату еще не снилась собственная казнь, и он не чувствовал призрачных веревок на руках, но что-то подсказывало ему, что в ближайшем будущем возможен любой исход. Любой, если не остановить Соймаха.
- Этот дорвавшийся до власти безумец способен на многое, - произнес он.
Глаза Аламата удивленно округлились, и Байхрат вдруг заметил в них уважение. Аламат сильнее сжал в пальцах стакан, так что они побелели, и снова торопливо глотнул вина, поперхнулся.
- Мне всегда нравилась ваша солдатская прямота, - хрипло сказал он, откашлявшись. – Попробую ответить тем же. Вы ведь понимаете, что именно мы двое в первую очередь виноваты в том, что происходит? Виноваты прямо, потому что с нас все началось, и косвенно, потому что сейчас попустительствуем происходящему?
- Не согласен, - возразил Байхрат. – Косвенно – еще может быть. Но я отказываюсь брать на себя то, что Соймах оказался таким засранцем. Нет уж, его гниль – его собственная. С тем, что мы должны его как-то остановить, спорить не буду…
- Остановить Соймаха? – перебил Аламат. – Сой-ма-ха?!
Кровь отхлынула от его и без того бледных щек, и советник стал похож на бесплотный призрак. Синие глаза на белом лице сверкали безумным блеском, когда Аламат вдруг расхохотался. Он откинулся на спинку кресла, рука дрогнула, и остатки вина плеснули в камин, дрова зашипели. Байхрат наблюдал за этим внезапным приступом веселья, нахмурившись.
- Вот почему я люблю точные формулировки в важных делах, - произнес Аламат, отсмеявшись. – Мой дорогой генерал, неужели вы решили, что я буду тратить свое и ваше время на планы по уничтожению Соймаха? Вы и сами знаете, что он ничтожество, которое сумело воспользоваться удачным моментом. Я говорю о первом виновнике того, что сейчас раздирает страну. Я говорю о Мороге.
После этих слов повисла тишина, которую нарушал только треск огня в камине. А потом Байхрат поднялся на ноги, его лицо потемнело от ярости.
- Вон из моего дома, предатель, - приказал он сквозь зубы. – Немедленно.
Генерал чувствовал себя крайне глупо. Как можно было быть настолько беспечным, чтобы поверить намекам Аламата на возможность союза?! Все оказалось ложью, Аламат собирался выставить его изменником, обвинить, казнить – может, руками Соймаха, которому достаточно было только повод дать… Только почему сейчас?! Неужели потом Аламат самонадеянно собрался расправиться с Соймахом в одиночку?! Однако он невысоко оценивает разум Байхрата, если рассчитывал, что генерал клюнет на такую глупую уловку…
Одно было ясно – интригана или безумца, Аламата надо было выставить немедленно.
Аламат тоже вскочил. Он поднял руки со скрюченными пальцами, как будто хотел взять собеседника за грудки и хорошенько тряхнуть. Если бы он хоть пальцем коснулся Байхрата, тот ударил бы его. Наверное, Аламат это понял, потому что застыл с поднятыми руками, его левый глаз дергался, узкое лицо перекосило, как в припадке.
- Генерал Байхрат, вы, конечно, можете вышвырнуть меня из своего дома…
- Вон.
- …и даже можете попытаться обвинить меня в измене и добиться моей казни…
- Вон!
- Но кто из нас тогда будет большим предателем – я или вы, закрывающий глаза на все вокруг?! – почти прокричал Аламат.
- Вон!!! – зарычал Байхрат.
- Один ответ, генерал! Один! Если бы не Морог… если бы Морог оставил нас, действовали бы вы так, как сейчас?! Один честный ответ!
Аламат забылся и все-таки ухватил генерала за ворот. Байхрат оттолкнул его без всякой магии, но не рассчитал силу – Аламат отлетел от него и грохнулся на кресло, ударился о спинку затылком, и было отчетливо слышно, как в тишине клацнули зубы. В пальцах у него остались белые клочья – не отпустил все-таки рубашку…
- Байхрат!
Байхрат резко развернулся. В дверях стояла Зиэ. Одной рукой она держалась за косяк, другую прижимала к груди. Байхрат застонал про себя – меньше всего ему хотелось впутывать жену во все это.
- Зачем ты здесь? – спросил он сквозь зубы.
- Я слушала ваш разговор, - ответила она. – Зачем ты так обошелся с советником, он ведь прав…
Правый советник в это время ерзал в кресле, ощупывал челюсть и морщился… цветок комнатный, не воин.
- Это не твое дело, Зиэ, - отрезал Байхрат. – Ступай! Позже поговорим.
Ему не нравилось, что она решила подслушать его разговор, да еще именно этот разговор. То, что было сказано, не нужно было слышать никому! Включая, пожалуй, его участников. Насколько проще выпутываться из сетей Аламата, когда ты один! Если рука Морога протянется за Зиэ…
- Я не уйду, Байхрат, - сказала его жена, и он на миг потерял дар речи. – Я ждала этого разговора и очень на него надеялась. Я видела его в огне, если угодно. Но я надеялась, что…
Этих слов Байхрат уже не вынес.
- Сейчас не время для твоих сказок об огне, - перебил он. – И я не желаю больше ничего об этом слышать!
Глаза Зиэ потемнели, но она не сдвинулась с места и упрямо подняла подбородок.
- Вот как? А дальше ты отдашь меня в жертву своему богу? Или просто изобьешь, как советника, чтобы не слышать ничего неприятного?
Несправедливость этих слов задела Байхрата, к тому же они еще и были сказаны при постороннем человеке – и каком человеке!
Он сделал шаг в сторону Зиэ, и она побледнела, в широко раскрытых глазах мелькнул страх. Это уязвило его еще сильнее - никогда его жена его не боялась! Она не пыталась убежать, но Байхрату показалось, что Зиэ дрожит. Она и в самом деле испугалась, что он выдаст ее? Он отдаст Зиэ в жертву? Он?! Когда он всеми силами пытается ее сейчас защитить от… от…
От Морога.
От гнева Морога, - поправился он в мыслях, но получилось неубедительно. Он был невероятно зол на советника и на жену не потому, что их слова были совершенным безумием – безумнее было только пойти к Соймаху, покаяться и дать себя убить. Он злился, потому что этот изменнический бред задевал что-то в его душе и заставлял сходить с ума уже его самого.
Сколько раз он размышлял о том, как можно исправить положение, в котором остался слабеющий, запугиваемый жрецами, увязший в войне Харрадон… Но каждое решение, которое приходило ему в голову, не было угодно богу. Каждый выход из мрака, в который они погружались все глубже, оказывался заколочен наглухо, и на досках большими буквами было написано: «БОЖЕСТВЕННАЯ ВОЛЯ». План наступления. Помощь маринеров. Даже попытка спасти сына Горвина. Все это было отринуто, и ради чего? Ради того, чтобы блуждать во мраке, на ощупь, с одной надеждой, что в любой миг должна открыться дверь, ведущая в рай? И все происходящее – часть божественного плана?
Байхрат до сих пор не имел дел с божественными планами. Исключительно с земными, причем большинство из них составлял он сам. Он привык идти в бой с открытыми глазами и холодной головой, в которой вместо рассказов о воле бога был порядок наступления и карта местности. И теперь, когда вокруг бушевал хаос, который не получалось укротить, когда к нему стекались просители, его несчастные солдаты, которые умоляли как-то защитить их от того, что творилось, а их товарищи гибли впустую, Байхрат не мог не думать, что без божественной воли его армии жилось бы куда проще. Стоило ему залатать одну прореху в том лоскутном одеяле, в которое превратилась армия, как его уже ждали три других.
Но даже тогда он не мог и подумать о том, что возможно уничтожить Морога.
А этот ведь подумал, - неприязненно подумал Байхрат, оглянувшись на Аламата. Вон, сидит, лицо на третий раз ощупывает. И откуда это в нем? Меч в руки боится взять, а предложить такое набрался храбрости…
Зиэ все еще стояла перед ним, вытянувшись, как струна. Во всей ее позе, в выражении побледневшего лица, на котором проступили невидимые до того мелкие веснушки, Байхрат видел страх и вызов. С каких пор Зиэ стала видеть в нем не мужа, а орудие Морога? Или она видела его таким всегда?!
- Будь я проклят, - выругался он себе под нос и шагнул в сторону. – Зиэ… иди. Мы обсудим все позднее.
- А я бы просил вас остаться, - вдруг подал голос Аламат и под яростным взглядом Байхрата пояснил: - Генерал, если вы еще не выбросили меня в окно, значит, мы можем продолжить нашу беседу? Что-то мне подсказывает, что госпожа Зиэ знает больше, чем мы с вами подозреваем.
- Это правда, - подала голос Зиэ. – Если только мне еще позволят говорить в этом доме о своих видениях.
- Меня, кажется, уже и не спрашивают, - дернул углом рта Байхрат. – Надеюсь, советник, потом вы не спишете свои слова на то, что слишком крепко ударились головой. Зиэ, у нас найдется лед?
- Найдется, - ее голос стал чуть теплее. – Я принесу.
Зиэ ускользнула, шурша юбкой. Хозяин и гость проводили ее взглядом, потом Байхрат поправил разорванный воротник и посмотрел на Аламата, который осторожно массировал ушибленный затылок.
- Прошу прощения, - буркнул он.
- Ничего, я готовился к худшему. Вы не попытались меня испепелить, спасибо и на этом.
- Если вы попытаетесь выдать меня или мою жену…
- Генерал, - поморщился Аламат, - если я решу совершить самоубийство, оно не будет таким изощренным. И нет, я не о том, что вы меня найдете и убьете, при всем уважении. Неужели вы думаете, что Соймах не воспользовался бы случаем и не уничтожил нас обоих, если бы только узнал о сказанном сегодня?
Лицо у него было недовольное, и Байхрат увидел, как он попытался незаметно потереть ушибленную креслом поясницу и зад. Неженка, - почти весело подумал он.
- На кой вам сдалась моя жена? – спросил он.
- Вы же сами знаете: чем больше союзников в войне, тем лучше. И я не собираюсь отказываться от помощи огнепоклонников. У нас под носом цветет родовая магия, а мы никак ее не используем.
- Не всяких союзников, а надежных, - заметил Байхрат.
- Именно. Рискую снова получить в зубы, но вы очень, очень удачно женились…
***
@темы: Убей в себе бога
-
-
07.12.2014 в 13:11-
-
07.12.2014 в 13:12-
-
07.12.2014 в 13:14-
-
07.12.2014 в 13:16-
-
07.12.2014 в 13:17-
-
07.12.2014 в 13:19-
-
07.12.2014 в 13:20-
-
07.12.2014 в 13:22-
-
07.12.2014 в 13:23