"Поскольку аз есмь церемониймейстер, мне этот утренник вести, молчи, не спрашивай - куда" (с)
читать дальше. ПремьераС того дня как Синди велел Цу-О убираться с дороги, хореограф демонстративно не обращал на Синди внимания. Танцор мог бы много сказать о том, насколько такой поступок подобает профессионалу, но у него и без выяснения отношений хватало забот. Он и без того зря потратил уйму времени, пока пытался соответствовать требованиям Цу-О. Теперь ему нужно было наверстать упущенное, переосмыслить некоторые сцены, отработать сложные моменты и приучить к себе подтанцовку, которая упорно не хотела к нему привыкать. Вообще после открытого противостояния Цу-О Синди сделался в коллективе паршивой овцой. К его удивлению, большинство держало сторону хореографа и считало Синди истеричным зазнавшимся мальчишкой, который взялся указывать профессионалу, как работать. «Если меня надо иногда бить палкой, то вы хотите ежедневного кнута!» - стискивал зубы Синди, видя, как две девчонки, которых он и не знал толком, глядят на него и перешептываются. Оправдываться он не пытался – во-первых, никто не обвинял его в лицо, во-вторых, Цу-О и так уже вжился в роль несправедливо оскорбленного в кругу учеников, и Синди не хотел доставлять ему дополнительное удовольствие. Демис пока держал его сторону, но не стоило давать лишний повод вышвырнуть его из театра.
Даже крошка Жанна, которая была немного не от мира сего, не понимала мотивов Синди, но, в отличие от остальных, попыталась с ним поговорить.
- Ты зря так обижаешься… и обижаешь Цу-О. Да, он резкий человек, но он хочет, чтобы спектакль удался. Неужели тебе так трудно выполнять то, что он просит? И он уже сам жалеет, что вы так нехорошо поссорились. Если бы ты с ним поговорил, то можно было бы все поправить.
- Нереально, - покачал головой Синди.
Впрочем, он был рад и тому, что Жанна хотя бы не причисляла его к предателям и отступникам. В противном случае ему куда труднее было бы отыгрывать с ней эпизоды соблазнения и похищения, попытки Зла сблизиться с Принцессой, их постепенное привыкание друг к другу. Синди был уверен, что, будь у их с Жанной персонажей больше времени, они смогли друг друга понять.
- Люси, как ты думаешь, - спросил он однажды после урока, - у умного и хитрого парня есть шанс против сильного и смелого, чтобы покорить девушку?
- Смотря, какая девушка и какие парни. Некоторые не любят стандартных благородных героев, - пожала плечами Люси. И вдруг подмигнула. – А попытаться стоит в любом случае!
- Да я для роли, - растерялся Синди, но ему не поверили.
Иногда Синди шутил, что Демис идеально подобрал актеров на главные роли – они мгновенно перенесли сценарий в жизнь. Если с Жанной Синди поддерживал приятельские отношения, хотя порой его раздражало ее наивное желание всех оправдать, то их неприязнь к Грегу только росла. После размолвки с Цу-О Охала почти возненавидел Синди и всеми силами пытался показать, кто тут настоящий актер, а кто – учителишка, который чудом прошел кастинг. Выходило у него так себе, но Синди не понимал, чем заслужил такое отношение, тем более что лично Грегу он никогда ничего не делал.
Когда он понял, то еле сдерживал смех полдня, но смеяться было больно.
Он сообразил на одной из репетиций, когда Цу-О отлучился куда-то. Возможно, хореограф не желал лишний раз смотреть на Синди – репетировали битву Героя со Злом. Так или иначе, актеры остались под надзором одного Демиса.
Синди долго не мог понять, что пошло не так. Точнее, как раз так, как надо. До сих пор эпизод с дракой казался ему одним из самых унылых, хотя тут можно было бы развернуться. Синди все время чудилось, что он-то на Грега нападает, а тот вяло отплевывается. А ведь по сюжету Злу нужно было проиграть, но проигрывать такому ленивому Герою было мучительно.
Здесь же Грег Охала внезапно выпрямился, глаза у него заблестели, и он ринулся вперед так, что Синди показалось – сейчас и правда ударит. Он не походил на себя самого – манерного красавчика с повадками примадонны, теперь он выглядел Героем, честным и отважным, и Синди не мог понять причины такой метаморфозы.
И вдруг на него снизошло озарение. Синди чуть не споткнулся, благо, «битва» подходила к концу. Грег Охала вжился в роль, потому что на него не смотрел Цу-О!
«Бедный Охала», - подумал Синди. – «У него ведь тоже свой взгляд, а ему каждый день говорят: не так! И он, бедняга, верит, что правда делает все не так». Становилось ясно, за что Грег ненавидел Синди: Синди отстоял свое право играть, как чувствовал, Грег – нет.
Самое смешное, что в общем и целом Грег не отступал от того, чему учил его Цу-О. Просто в присутствии Цу-О он знал, что в конце его все равно раскритикуют, как бы он ни выступил, ткнут носом в каждую ошибку и провезут лицом по сцене. И, боясь ошибок, все время думая о том, как бы не опозориться перед профессионалом-садистом, думать о роли он уже не мог. А уйдя из-под строгого взгляда критика – раскрылся, и скорее всего сам не понял, в чем дело. А ведь наверняка убеждал себя, что замечания Цу-О помогают ему работать… Бедный, бедный Грег.
Все это было совсем не смешно, так что Синди впоследствии сам не мог объяснить своего поведения – он заржал во все горло и показал Грегу Охала фак.
Этот смех оборвали только два удара, один в челюсть, другой под дых. Драться Грег явно умел, в отличие от Синди.
Демис вскочил с места.
- Вы с ума сошли! Эй, разнимите их!
Актеры из подтанцовки оттащили Грега от Синди – Синди драться и не пытался, ему хотелось только отдышаться и разогнуться.
- Сволочь! – орал Охала, растеряв всю свою манерность. – Я тебя… тебе… - фантазия у него отказывала, не в состоянии породить достаточно страшную угрозу.
Синди стоял спокойно, поэтому его отпустили. Он потер челюсть – больно, потрогал губу – оказалось, что она разбита, кольцами Охала не брезговал.
- Мог бы в морду не давать, - сказал Синди. – Я тебе сегодня даже и так поверил.
Ответ Грега был нецензурным.
- С ума посходили! – кипел от негодования Демис и махал руками, как вентилятор - лопастями. – Драка! Не артисты, а уличная шпана! Мне что, полицию вызывать?!
В разгар скандала явился Цу-О, и по его губам скользнула еле заметная улыбка, когда он увидел Синди с разбитой губой и наливающимся синяком на скуле слева.
«Наслаждайся, гад», - подумал Синди. – «Теперь я точно знаю, что я прав».
- Все, - сказал вдруг нормальным человеческим голосом Грег. – Все нормально, пустите.
Его отпустили с опаской – вдруг снова бросится, но Грег отошел в другую сторону и стал демонстративно отряхивать манжеты, хотя кровь на них не попала.
- Безобразие! – бушевал режиссер. – Синди, что за глупые провокации, вам не пять лет! Ступайте к врачу и отдыхайте до завтра. Грег, я не ожидал от вас такого… импульсивного поведения, вы же артист, человек искусства! Тоже идите, проветритесь до завтра, чтобы я больше этого не видел!
- Я в порядке, - судя по вернувшимся томным интонациям, Охала на самом деле пришел в себя.
- Нет уж, ступайте, вы сегодня уже показали, что могли. Синди, вас тоже касается!
Синди спорить не собирался. Проходя мимо сбившихся в кучку актеров, он наткнулся на неприязненные взгляды. «Наверняка сочувствуют несчастному, доведенному до точки Грегу Охала, которого выбесил чудовище Блэк», - усмехнулся Синди. Сам он, несмотря на разбитое лицо и боль в солнечном сплетении, находился в отличном настроении.
Визит к врачу показал, что челюсть цела, а вот синяк на скуле сходил три дня, несмотря на выписанную мазь. Лиу рвал и метал, грозился пойти и порвать всех в театре.
- Да ну, - поморщился Синди, глядя в зеркало на свою перекошенную физиономию, - Еще этих разборок мне не хватало.
Сама мысль о том, что Лиу придет в «Домино» и попробует там с кем-то разобраться, вызывала у Синди смех, а смеяться было, во-первых, еще больно, а во-вторых, обидно для Лиу.
Квентин, столкнувшись с Синди в коридоре школы, ограничился замечанием:
- Когда ты говорил, что собираешься в бой, я думал, ты выражаешься фигурально.
- У меня всегда было плохо с подбором слов, - развел руками Синди.
Большой любви к Грегу этот эпизод Синди, конечно, не добавил, но Синди не собирался бежать в полицию, как того боялся Демис, на следующий день решивший выступить в роли миротворца. А к неприязни к Грегу с тех пор примешивался оттенок жалости. Иногда Синди ясно видел, что мог бы сделать Охала, если бы меньше думал о Цу-О, но сам он не собирался разводить с ним душевные беседы, да и вряд ли смог бы. Только и оставалось смотреть, как Герой мечется между желанием отыграть роль как можно лучше и страхом получить за ошибку. От ошибок это его, разумеется, не избавляло, но, видимо, Грег боялся, что, вырвавшись на свободу, он начнет их делать в три раза больше.
Время шло, приближалась премьера. Привезли костюмы – Синди с восторгом убедился, что у художника, создававшего эскизы, несомненно был вкус и понимание так любимой Демисом «темной привлекательности Зла». Черный костюм Синди был нарочито прост, почти без украшений, если не считать вставки на плече, нескольких разрезов и подобия короткого плаща, но он должен был подчеркнуть изящество движений и гибкость танцора. Рядом с подчеркнуто мужественным Грегом в алом и белом и хорошенькой Жанной в струящихся легких тканях Синди выглядел почти бесполым. Это не преминули отметить, но подобным замечанием Синди задеть было невозможно. Он показал фотографию Лиу, и тот заявил, что главному герою стоило сражаться за Зло, а не за какую-то девчонку. Он даже изобразил, как это должно было происходить, Синди хохотал, как сумасшедший.
И только когда участникам показали афишу, Синди понял, что все всерьез – премьера через месяц! Репетиции лишили его романтических иллюзий о работе в театре, но спектакль от этого менее важным событием не стал. Синди думал, что премьера в любом случае изменит его жизнь – либо он поймет, что должен продолжать, либо на будущее заречется от театра.
Сама же афиша заставила его закатить глаза и мученически вздохнуть. То ли дело было в кривых руках фотографа, то ли в дурном вкусе верстальщика, но спокойно смотреть на результат Синди не мог. Лучше всего на афише выглядел его костюм, чего нельзя было сказать об обладателе этого костюма. Он был сфотографирован в самом неудачном ракурсе – в профиль, и даже вид собственного носа повергал Синди в уныние. «Сегодня на арене курносое Зло, спешите видеть», - с тоской думал он, разглядывая афишу. Он уже готов был решить, что кто-то нашептал создателям этого позора обратить на Синди пристальное внимание, но остальные участники выглядели немногим лучше. Однако дизайн уже был одобрен, деньги – уплачены, и Синди осталось только вздыхать.
Он пригласил на премьеру Квентина и Рэя, оба обещали быть. Позвал «четверку» - те восприняли это как должное. Теперь Синди мог быть уверен, что получит хоть какую-то поддержку, потому что от коллег ее ждать было совершенно бессмысленно. Он уже вспомнил и активно применял приемы из арсенала Красотки Мерилин, хотя не так давно был уверен, что подобные штуки ему больше не пригодятся. Репутации это ему не улучшало.
Синди воспринимал как само собой разумеющееся, что Лиу придет к нему на спектакль, и был немало удивлен, когда узнал, что Вахарио-младший обещал уехать на горячие источники с Вахарио-старшим и его супругой как раз на неделю, на которую выпала премьера. В другое время Синди не обратил на это внимания, но перед премьерой у него были порядком напряжены нервы, так что сдержать обиду он не мог, слово за слово – и Лиу вылетел из квартиры, хлопнув дверью после бурного скандала.
- Хоть бы предупредил! – орал Синди.
- Вот и предупреждаю! – не уступал Лиу.
В общем, никто не собирался провожать Синди на битву нежным поцелуем. «Образцовое Зло», - не без иронии думал он.
Он не испытывал того радостного предвкушения, которое посетило его перед отчетным концертом у Квентина. В день премьеры Синди проснулся и спокойно сказал себе: надо прийти и выступить. Победить - или проиграть и тогда уже смириться с тем, что сцена предназначена для других. Он испытывал облегчение, потому что вечером должен был прийти конец нервному напряжению, которое не покидало его несколько месяцев. Противостояние с Цу-О, неприязнь других актеров, мягкотелость Демиса, агрессия Грега – все это изрядно утомило Синди. Другие решили, что он задирает нос – и он на самом деле стал смотреть на них свысока. Он снова начал перетряхивать обувь перед выступлениями – а ведь в школе Квентина он почти отучился от этой привычки. Но театр школой Квентина не был. Маэстро был прав: на сцене все может быть прекрасно, но за кулисами царят волчьи порядки, кто сильнее, тот и выживет. Никакого сотрудничества с другими актерами у Синди не вышло, и если он и признавал способности некоторых из них, то сдружиться не смог ни с одним. Но теперь завершался этап нервотрепки, репетиций, скандалов и препирательств. Синди и остальных должны были рассудить зрители. Оставались мелочи – выйти и сыграть так, как он представлял себе всю эту историю.
Он был спокоен, пока ехал в театр, пока одевался, пока ему накладывали грим, после которого Синди стал лицом сливаться с беленой стеной, пока прокручивал в памяти последовательность эпизодов… И только стоя за кулисами, когда первое действие уже началось, и Жанна с Грегом на сцене изображали счастливых влюбленных, Синди почувствовал холодок вдоль позвоночника – ему сейчас выходить! Прямо сейчас. А у него в голове ни одной дельной мысли, он не вжился в роль и походит не на обаятельное Зло, а на перепуганного студента. Он лихорадочно попытался представить: вот он, властелин темной армии, мрачный колдун, хозяин черного замка… Получалась чушь какая-то, и на ум приходил исключительно старикашка в балахоне и с бородавкой на носу. Синди с ужасом понял, что это – провал. Но уже слышались первые звуки темы Зла – его тема никогда не начиналась громко, она зарождалась в тишине и понемногу набирала силу – и ноги несли Синди на сцену. И там уже была тропинка в саду, освещенном только луной, и по этой тропинке шло Зло, в своей черной одежде почти сливаясь с ночными тенями. Это было наглостью с его стороны – появляться в саду, где только что гулял настоящий Герой, но у Зла всегда было достаточно сил и удачливости для выполнения своих прихотей, а сейчас ему хотелось развлекаться так, гуляя на чужой территории, обманывая стражу и насмехаясь над всеми, кто его ненавидел.
Синди не был уверен, что все делает правильно. Вроде бы он оказывался на нужных местах в нужное время, и музыка, как всегда, подталкивала его в верном направлении, но еще и оценивать свои действия танцор был не в состоянии, как и не в состоянии следить за реакцией зрителей. Зрители для него в этот момент если и существовали, то далеко, вне пределов досягаемости. Можно сколько угодно смотреть на рыбу в аквариуме и даже стучать пальцем по стеклу, но мир рыбы все равно находится внутри аквариума, в воде, среди водорослей, песка и других рыб и моллюсков. Сцена была аквариумом Синди, и ему было не до взглядов с той стороны стекла.
История продолжалась. Зло соблазнило колдовством и похитило невесту Героя, просто потому что она оказалась красивой и принадлежала врагу Зла. И пока безутешный жених пытался узнать, куда же исчезла его возлюбленная, Зло пировало в своих темных владениях в окружении приспешников. Но вот странно – чем дольше длился пир, тем больше мрачнел хозяин. И вино казалось горьким, и лица вокруг – уродливыми, а та, которая с таким интересом в саду смотрела на его волшебство, теперь не могла взглянуть на Зло. А порождения тьмы прыгали и плясали вокруг, приходя во все большее неистовство, и тыкали пальцами в добычу, и оскорбляли ее, и тогда их господин пришел в бешенство и прогнал всех прочь в приступе гнева. Но Зло рассердилось и на невесту Героя, потому что она заставила его разлюбить все, что раньше ему нравилось, - кто же еще, как не она?
Начался антракт, и Синди за кулисами сполз на пол. Когда азарт пропадал, танцор чувствовал себя так, словно передвигал с места на место гору, а потом его еще и били палкой. Пытаясь вспомнить, что же он творил на сцене, Синди ужаснулся и решил, что проще не вспоминать. Мимо прошло несколько «воинов» его «темной армии», как-то странно на него глядя. «Могли бы и водички властелину принести», - сварливо подумал Синди, но пришлось встать и отправиться за водой самостоятельно.
Он еле успел утолить жажду, как в него вцепились гример с костюмером и что-то долго поправляли, приводили в порядок, обновляли и переделывали. Техник проверил наладонники – магию Синди отыгрывал с помощью проекторов, вроде тех, с которыми в Анатаре изображал бабочку, но меньше и примитивнее. Антракт казался бесконечным, и когда Синди вырвался из цепких рук, уже пора было снова выходить на сцену. Танцор был уверен, что сделает там два шага и свалится.
Ничуть не бывало – стоило ему выйти из-за кулис, как неизвестно откуда взялись новые силы. То ли отказывало волнение, потому что было поздно волноваться, то ли помогало зрительское внимание, пусть даже Синди не ощущал его так, как это бывало раньше, а может, на сцене он становился не собой, а своим персонажем, а того всякие мелочи вроде успеха выступления не волновали.
Во втором действии Герой преодолевал тяготы пути, а Зло обольщало его невесту. Музыка то гремела и грохотала, в ней то был слышен звон мечей, то гудение рога, то победные кличи, то злобные вопли – а то она становилась тихой, почти нежной и печальной, с дуновением флейт и плачем скрипки. Герой шел через мрачный лес, а его невеста слушала рассказы своего похитителя. Он боролся с чудовищами, а она гуляла в саду с черными цветами. Зло показывало Принцессе свое мастерство, а его слуги в это время нападали на ее возлюбленного. Ей казалось, что Зло не такое уж и ужасное, а порождения тьмы мешали ее спасителю прийти на помощь, и порой только добрые духи могли спасти его самого.
Но Зло, которое уже стало надеяться на что-то большее, было обречено, хоть и казалось ему, что оно вызывает у своей пленницы что-то похожее на приязнь. Как только Герой, прошедший все препятствия, появился перед его замком, она тут же стряхнула с себя наваждение, бросилась к жениху и не стала пытаться остановить его, когда тот решил убить Зло. И тогда похититель понял, что ему никогда не получить того, что принадлежит Герою, обозлился еще больше, возненавидел тех, кого попытался разлучить, и вышел на бой сам, один на один.
Потом он умирал, долго и трудно. Синди знал, что на самом деле это не могло длиться дольше трех минут, но на сцене это время для него растянулось до вечности. Он умирал, оставшись в одиночестве, считая себя преданным, хотя сам сделал все, чтобы закончить жизнь именно так. Наконец, Зло испустило дух, скорчившись в траве, а для Синди пришло время незаметно покинуть сцену. Последним эпизодом было возвращение Героя с невестой на родину, участие Синди в котором, разумеется, не требовалось.
На этот раз он пил за кулисами лимонад, и зубы у него стучали о край стакана. Потом противно задрожали мышцы и задергалось веко – сказывался стресс. Синди подозревал, что за спектакль потерял килограмма три. Но отдыхать ему было некогда – предстоял еще выход на поклон.
В зале загорелся свет, послышались аплодисменты – началось. Синди вышел на сцену. Он мог не очень спешить – перед ним на поклон выходили разнообразные «духи», «слуги тьмы» и другие персонажи второго плана. Наконец, пришла его очередь, он вышел вперед, раскланялся. Ему хотелось бы верить, что зрители на самом деле стали хлопать при его появлении громче, но в ушах у Синди слегка звенело, поэтому он не мог поручиться, что все было именно так. Он попытался увидеть в зале своих друзей, но не мог разглядеть лиц, от яркого света слезились глаза. Синди отошел, уступая место Грегу, держащему за руку Жанну. Софиты направляли на актеров такой поток света, что Синди вспотел в своем черном костюме, и у него наверняка поплыл грим. Еще нужно было поклониться в линии вместе с остальными – и все. Отыграл. «Отмучился», - подумал Синди, имея в виду не то спектакль, не то все, ему предшествующее.
На общем поклоне он оказался рядом с Грегом – никуда не деться, с одной стороны от Героя кланялась его невеста, с другой – его враг. Пришлось даже взяться за руки. Пальцы у Грега были сухие и теплые, не идущие ни в какое сравнение с влажной кистью Синди. Синди досадливо прикусил губу – теперь этот самоуверенный кретин не мог не понять, как он переволновался, - но тут же улыбнулся залу. Что бы он себе ни придумал, им же хлопали! Хлопали все равно! Да, зал был наполовину пуст, немного желающих нашлось, чтобы прийти на премьеру неизвестного режиссера в «Домино». Но все же зрители пришли, они пережили вместе с Синди эту историю, они видели взлет и падение Зла, и впервые Синди подумал: ура? получилось? мечта сбылась?
Впрочем, прочувствовать по-настоящему то, что мечта сбылась, он еще не успел, но аплодисменты словно наполняли энергией его уставшее тело. Минуту назад Синди чувствовал себя так, как будто на самом деле умер на сцене, а теперь если и не был бодр, то хотя бы не собирался падать от усталости.
Как только упал занавес, они с Грегом отдернули руки одновременно.
- Ты похож на бледную лягушку, Блэк, - оскалился Охала, мигом сбросив маску благородного героя.
- А ты на идиота, у каждого свои недостатки, - отмахнулся Синди.
Он вовсе не собирался заводить очередную перебранку с Грегом, но тот был готов к ссоре всегда и всюду. Выручил Демис, который выскочил на сцену, как всегда радостный, сверкающий белыми зубами и залысинами.
- Я поздравляю нас всех! Мы сделали это, премьера удалась! Я так благодарен вам, так рад!
«Ты еще попрыгай от счастья», - подумал Синди. Усталость снова стала настигать его, возбуждение ушло. Хотелось спать, желательно, не в одиночестве, но Лиу был с родителями, а значит, и в этом Синди было отказано.
- Я предлагаю всем нам заказать еду из ресторана и устроить небольшой капустник в честь удачного начала!
Об энтузиазм Демиса можно было обжечься, но на Синди он не действовал. Синди был рад тому, что произошло, что все они сделали, но пытаться еще что-то праздновать с этими людьми, большинство из которых его не терпело, было выше его сил.
- Я пойду домой, Демис, - сказал он. – Это было круто. Я тоже рад, что был тут.
- Да? – Синди не мог понять, на самом деле режиссер огорчен или ловко притворился. – Очень жаль, отметили бы все вместе…
- Синди, оставайся, - подала вдруг голос девочка, игравшая злого духа. Синди удивился: оказалось, некоторые коллеги все-таки испытывали к нему теплые чувства – или виной тому была радость от премьеры, а отсюда и снисходительность.
С другой стороны из-за кулис вышел Цу-О, и Синди укрепился в своем решении уйти.
- Спасибо, малышка, - подмигнул он, - но темный властелин пойдет зализывать раны домой и примет там пятьдесят капель чая. Но мы еще повоюем!
Он помахал рукой и пошел переодеваться. Грег Охала, конечно, не смолчал.
- Зло уползает прочь, поверженное! Добро и справедливость торжествуют!
- Лучше бы торжествовал разум, - пробормотал Синди. У него так и чесались кулаки заехать Грегу в нос, благо, драться танцор не умел никогда, но он слишком устал для разборок. Премьера выжала его досуха.
Оказалось, что в одиночестве ему все-таки было отказано в этот вечер. У служебного входа его поджидал Квентин, а чуть поодаль – «четверка».
- Я сначала подумал, что ты захочешь отпраздновать со всеми, - сказал маэстро, - но решил все же немного подождать.
- Не хочется праздновать… с ними, - признался Синди. – Кажется, я теперь официально признан отступником.
- Нашел, о чем беспокоиться.
Тем временем, ученикам, которые дали сначала высказаться Квентину, директору и звезде первой величины, надоело ждать, и они поспешили поздравить Синди.
- Это было… - Конрад задумался, подбирая нужные слова.
- Чувственно, - закончила за него Влада, размахивая рукой с зажатой в ней сигаретой. Неодобрение маэстро она старательно не замечала. – Не знаю, как другие, а мне было жалко Зло.
- Мне тоже, - поддержала Люси. – Ты… ну, то есть, он, был такой трогательный. Не понимаю, почему Принцесса выбрала этого придурка с мечом!
- Женщины! – засмеялся Конрад. – Мужики ради них подвиги совершают, а они на чужие жалобные глазки западают!
- Посмотрим, что скажут мужчины, - вдруг сказал Квентин. – Точнее, конкретный мужчина.
- Вы о ком? – не понял Синди.
- Я позволил себе привести сюда одного театрального обозревателя. Он весьма известен в своем кругу, его мнению доверяют.
- Ничего себе… - пробормотал Синди, который немедленно представил себе разгромную статью. – «Домино» - это же так, маленький театрик…
- Точь-в-точь его слова. Но я его убедил.
Разгромная статья в воображении Синди выросла в два раза и наполнилась едкими замечаниями.
- Не бледней, - улыбнулся Квентин. – Жорж суров, но справедлив.
- А… как ему? – спросил Синди.
- Понятия не имею. Пока Жорж не напишет статью, он нем, как камень. Увидишь завтра или послезавтра в обзорах. А пока я рекомендовал бы тебе выпить чего-нибудь тонизирующего, если ты не собираешься немедля лечь спать.
- Ну что, - Синди улыбнулся, переводя взгляд от одного лица к другому, - не откажетесь выпить за будущие победы Зла?
Ни одного противника темной стороны поблизости не оказалось.
Даже крошка Жанна, которая была немного не от мира сего, не понимала мотивов Синди, но, в отличие от остальных, попыталась с ним поговорить.
- Ты зря так обижаешься… и обижаешь Цу-О. Да, он резкий человек, но он хочет, чтобы спектакль удался. Неужели тебе так трудно выполнять то, что он просит? И он уже сам жалеет, что вы так нехорошо поссорились. Если бы ты с ним поговорил, то можно было бы все поправить.
- Нереально, - покачал головой Синди.
Впрочем, он был рад и тому, что Жанна хотя бы не причисляла его к предателям и отступникам. В противном случае ему куда труднее было бы отыгрывать с ней эпизоды соблазнения и похищения, попытки Зла сблизиться с Принцессой, их постепенное привыкание друг к другу. Синди был уверен, что, будь у их с Жанной персонажей больше времени, они смогли друг друга понять.
- Люси, как ты думаешь, - спросил он однажды после урока, - у умного и хитрого парня есть шанс против сильного и смелого, чтобы покорить девушку?
- Смотря, какая девушка и какие парни. Некоторые не любят стандартных благородных героев, - пожала плечами Люси. И вдруг подмигнула. – А попытаться стоит в любом случае!
- Да я для роли, - растерялся Синди, но ему не поверили.
Иногда Синди шутил, что Демис идеально подобрал актеров на главные роли – они мгновенно перенесли сценарий в жизнь. Если с Жанной Синди поддерживал приятельские отношения, хотя порой его раздражало ее наивное желание всех оправдать, то их неприязнь к Грегу только росла. После размолвки с Цу-О Охала почти возненавидел Синди и всеми силами пытался показать, кто тут настоящий актер, а кто – учителишка, который чудом прошел кастинг. Выходило у него так себе, но Синди не понимал, чем заслужил такое отношение, тем более что лично Грегу он никогда ничего не делал.
Когда он понял, то еле сдерживал смех полдня, но смеяться было больно.
Он сообразил на одной из репетиций, когда Цу-О отлучился куда-то. Возможно, хореограф не желал лишний раз смотреть на Синди – репетировали битву Героя со Злом. Так или иначе, актеры остались под надзором одного Демиса.
Синди долго не мог понять, что пошло не так. Точнее, как раз так, как надо. До сих пор эпизод с дракой казался ему одним из самых унылых, хотя тут можно было бы развернуться. Синди все время чудилось, что он-то на Грега нападает, а тот вяло отплевывается. А ведь по сюжету Злу нужно было проиграть, но проигрывать такому ленивому Герою было мучительно.
Здесь же Грег Охала внезапно выпрямился, глаза у него заблестели, и он ринулся вперед так, что Синди показалось – сейчас и правда ударит. Он не походил на себя самого – манерного красавчика с повадками примадонны, теперь он выглядел Героем, честным и отважным, и Синди не мог понять причины такой метаморфозы.
И вдруг на него снизошло озарение. Синди чуть не споткнулся, благо, «битва» подходила к концу. Грег Охала вжился в роль, потому что на него не смотрел Цу-О!
«Бедный Охала», - подумал Синди. – «У него ведь тоже свой взгляд, а ему каждый день говорят: не так! И он, бедняга, верит, что правда делает все не так». Становилось ясно, за что Грег ненавидел Синди: Синди отстоял свое право играть, как чувствовал, Грег – нет.
Самое смешное, что в общем и целом Грег не отступал от того, чему учил его Цу-О. Просто в присутствии Цу-О он знал, что в конце его все равно раскритикуют, как бы он ни выступил, ткнут носом в каждую ошибку и провезут лицом по сцене. И, боясь ошибок, все время думая о том, как бы не опозориться перед профессионалом-садистом, думать о роли он уже не мог. А уйдя из-под строгого взгляда критика – раскрылся, и скорее всего сам не понял, в чем дело. А ведь наверняка убеждал себя, что замечания Цу-О помогают ему работать… Бедный, бедный Грег.
Все это было совсем не смешно, так что Синди впоследствии сам не мог объяснить своего поведения – он заржал во все горло и показал Грегу Охала фак.
Этот смех оборвали только два удара, один в челюсть, другой под дых. Драться Грег явно умел, в отличие от Синди.
Демис вскочил с места.
- Вы с ума сошли! Эй, разнимите их!
Актеры из подтанцовки оттащили Грега от Синди – Синди драться и не пытался, ему хотелось только отдышаться и разогнуться.
- Сволочь! – орал Охала, растеряв всю свою манерность. – Я тебя… тебе… - фантазия у него отказывала, не в состоянии породить достаточно страшную угрозу.
Синди стоял спокойно, поэтому его отпустили. Он потер челюсть – больно, потрогал губу – оказалось, что она разбита, кольцами Охала не брезговал.
- Мог бы в морду не давать, - сказал Синди. – Я тебе сегодня даже и так поверил.
Ответ Грега был нецензурным.
- С ума посходили! – кипел от негодования Демис и махал руками, как вентилятор - лопастями. – Драка! Не артисты, а уличная шпана! Мне что, полицию вызывать?!
В разгар скандала явился Цу-О, и по его губам скользнула еле заметная улыбка, когда он увидел Синди с разбитой губой и наливающимся синяком на скуле слева.
«Наслаждайся, гад», - подумал Синди. – «Теперь я точно знаю, что я прав».
- Все, - сказал вдруг нормальным человеческим голосом Грег. – Все нормально, пустите.
Его отпустили с опаской – вдруг снова бросится, но Грег отошел в другую сторону и стал демонстративно отряхивать манжеты, хотя кровь на них не попала.
- Безобразие! – бушевал режиссер. – Синди, что за глупые провокации, вам не пять лет! Ступайте к врачу и отдыхайте до завтра. Грег, я не ожидал от вас такого… импульсивного поведения, вы же артист, человек искусства! Тоже идите, проветритесь до завтра, чтобы я больше этого не видел!
- Я в порядке, - судя по вернувшимся томным интонациям, Охала на самом деле пришел в себя.
- Нет уж, ступайте, вы сегодня уже показали, что могли. Синди, вас тоже касается!
Синди спорить не собирался. Проходя мимо сбившихся в кучку актеров, он наткнулся на неприязненные взгляды. «Наверняка сочувствуют несчастному, доведенному до точки Грегу Охала, которого выбесил чудовище Блэк», - усмехнулся Синди. Сам он, несмотря на разбитое лицо и боль в солнечном сплетении, находился в отличном настроении.
Визит к врачу показал, что челюсть цела, а вот синяк на скуле сходил три дня, несмотря на выписанную мазь. Лиу рвал и метал, грозился пойти и порвать всех в театре.
- Да ну, - поморщился Синди, глядя в зеркало на свою перекошенную физиономию, - Еще этих разборок мне не хватало.
Сама мысль о том, что Лиу придет в «Домино» и попробует там с кем-то разобраться, вызывала у Синди смех, а смеяться было, во-первых, еще больно, а во-вторых, обидно для Лиу.
Квентин, столкнувшись с Синди в коридоре школы, ограничился замечанием:
- Когда ты говорил, что собираешься в бой, я думал, ты выражаешься фигурально.
- У меня всегда было плохо с подбором слов, - развел руками Синди.
Большой любви к Грегу этот эпизод Синди, конечно, не добавил, но Синди не собирался бежать в полицию, как того боялся Демис, на следующий день решивший выступить в роли миротворца. А к неприязни к Грегу с тех пор примешивался оттенок жалости. Иногда Синди ясно видел, что мог бы сделать Охала, если бы меньше думал о Цу-О, но сам он не собирался разводить с ним душевные беседы, да и вряд ли смог бы. Только и оставалось смотреть, как Герой мечется между желанием отыграть роль как можно лучше и страхом получить за ошибку. От ошибок это его, разумеется, не избавляло, но, видимо, Грег боялся, что, вырвавшись на свободу, он начнет их делать в три раза больше.
Время шло, приближалась премьера. Привезли костюмы – Синди с восторгом убедился, что у художника, создававшего эскизы, несомненно был вкус и понимание так любимой Демисом «темной привлекательности Зла». Черный костюм Синди был нарочито прост, почти без украшений, если не считать вставки на плече, нескольких разрезов и подобия короткого плаща, но он должен был подчеркнуть изящество движений и гибкость танцора. Рядом с подчеркнуто мужественным Грегом в алом и белом и хорошенькой Жанной в струящихся легких тканях Синди выглядел почти бесполым. Это не преминули отметить, но подобным замечанием Синди задеть было невозможно. Он показал фотографию Лиу, и тот заявил, что главному герою стоило сражаться за Зло, а не за какую-то девчонку. Он даже изобразил, как это должно было происходить, Синди хохотал, как сумасшедший.
И только когда участникам показали афишу, Синди понял, что все всерьез – премьера через месяц! Репетиции лишили его романтических иллюзий о работе в театре, но спектакль от этого менее важным событием не стал. Синди думал, что премьера в любом случае изменит его жизнь – либо он поймет, что должен продолжать, либо на будущее заречется от театра.
Сама же афиша заставила его закатить глаза и мученически вздохнуть. То ли дело было в кривых руках фотографа, то ли в дурном вкусе верстальщика, но спокойно смотреть на результат Синди не мог. Лучше всего на афише выглядел его костюм, чего нельзя было сказать об обладателе этого костюма. Он был сфотографирован в самом неудачном ракурсе – в профиль, и даже вид собственного носа повергал Синди в уныние. «Сегодня на арене курносое Зло, спешите видеть», - с тоской думал он, разглядывая афишу. Он уже готов был решить, что кто-то нашептал создателям этого позора обратить на Синди пристальное внимание, но остальные участники выглядели немногим лучше. Однако дизайн уже был одобрен, деньги – уплачены, и Синди осталось только вздыхать.
Он пригласил на премьеру Квентина и Рэя, оба обещали быть. Позвал «четверку» - те восприняли это как должное. Теперь Синди мог быть уверен, что получит хоть какую-то поддержку, потому что от коллег ее ждать было совершенно бессмысленно. Он уже вспомнил и активно применял приемы из арсенала Красотки Мерилин, хотя не так давно был уверен, что подобные штуки ему больше не пригодятся. Репутации это ему не улучшало.
Синди воспринимал как само собой разумеющееся, что Лиу придет к нему на спектакль, и был немало удивлен, когда узнал, что Вахарио-младший обещал уехать на горячие источники с Вахарио-старшим и его супругой как раз на неделю, на которую выпала премьера. В другое время Синди не обратил на это внимания, но перед премьерой у него были порядком напряжены нервы, так что сдержать обиду он не мог, слово за слово – и Лиу вылетел из квартиры, хлопнув дверью после бурного скандала.
- Хоть бы предупредил! – орал Синди.
- Вот и предупреждаю! – не уступал Лиу.
В общем, никто не собирался провожать Синди на битву нежным поцелуем. «Образцовое Зло», - не без иронии думал он.
Он не испытывал того радостного предвкушения, которое посетило его перед отчетным концертом у Квентина. В день премьеры Синди проснулся и спокойно сказал себе: надо прийти и выступить. Победить - или проиграть и тогда уже смириться с тем, что сцена предназначена для других. Он испытывал облегчение, потому что вечером должен был прийти конец нервному напряжению, которое не покидало его несколько месяцев. Противостояние с Цу-О, неприязнь других актеров, мягкотелость Демиса, агрессия Грега – все это изрядно утомило Синди. Другие решили, что он задирает нос – и он на самом деле стал смотреть на них свысока. Он снова начал перетряхивать обувь перед выступлениями – а ведь в школе Квентина он почти отучился от этой привычки. Но театр школой Квентина не был. Маэстро был прав: на сцене все может быть прекрасно, но за кулисами царят волчьи порядки, кто сильнее, тот и выживет. Никакого сотрудничества с другими актерами у Синди не вышло, и если он и признавал способности некоторых из них, то сдружиться не смог ни с одним. Но теперь завершался этап нервотрепки, репетиций, скандалов и препирательств. Синди и остальных должны были рассудить зрители. Оставались мелочи – выйти и сыграть так, как он представлял себе всю эту историю.
Он был спокоен, пока ехал в театр, пока одевался, пока ему накладывали грим, после которого Синди стал лицом сливаться с беленой стеной, пока прокручивал в памяти последовательность эпизодов… И только стоя за кулисами, когда первое действие уже началось, и Жанна с Грегом на сцене изображали счастливых влюбленных, Синди почувствовал холодок вдоль позвоночника – ему сейчас выходить! Прямо сейчас. А у него в голове ни одной дельной мысли, он не вжился в роль и походит не на обаятельное Зло, а на перепуганного студента. Он лихорадочно попытался представить: вот он, властелин темной армии, мрачный колдун, хозяин черного замка… Получалась чушь какая-то, и на ум приходил исключительно старикашка в балахоне и с бородавкой на носу. Синди с ужасом понял, что это – провал. Но уже слышались первые звуки темы Зла – его тема никогда не начиналась громко, она зарождалась в тишине и понемногу набирала силу – и ноги несли Синди на сцену. И там уже была тропинка в саду, освещенном только луной, и по этой тропинке шло Зло, в своей черной одежде почти сливаясь с ночными тенями. Это было наглостью с его стороны – появляться в саду, где только что гулял настоящий Герой, но у Зла всегда было достаточно сил и удачливости для выполнения своих прихотей, а сейчас ему хотелось развлекаться так, гуляя на чужой территории, обманывая стражу и насмехаясь над всеми, кто его ненавидел.
Синди не был уверен, что все делает правильно. Вроде бы он оказывался на нужных местах в нужное время, и музыка, как всегда, подталкивала его в верном направлении, но еще и оценивать свои действия танцор был не в состоянии, как и не в состоянии следить за реакцией зрителей. Зрители для него в этот момент если и существовали, то далеко, вне пределов досягаемости. Можно сколько угодно смотреть на рыбу в аквариуме и даже стучать пальцем по стеклу, но мир рыбы все равно находится внутри аквариума, в воде, среди водорослей, песка и других рыб и моллюсков. Сцена была аквариумом Синди, и ему было не до взглядов с той стороны стекла.
История продолжалась. Зло соблазнило колдовством и похитило невесту Героя, просто потому что она оказалась красивой и принадлежала врагу Зла. И пока безутешный жених пытался узнать, куда же исчезла его возлюбленная, Зло пировало в своих темных владениях в окружении приспешников. Но вот странно – чем дольше длился пир, тем больше мрачнел хозяин. И вино казалось горьким, и лица вокруг – уродливыми, а та, которая с таким интересом в саду смотрела на его волшебство, теперь не могла взглянуть на Зло. А порождения тьмы прыгали и плясали вокруг, приходя во все большее неистовство, и тыкали пальцами в добычу, и оскорбляли ее, и тогда их господин пришел в бешенство и прогнал всех прочь в приступе гнева. Но Зло рассердилось и на невесту Героя, потому что она заставила его разлюбить все, что раньше ему нравилось, - кто же еще, как не она?
Начался антракт, и Синди за кулисами сполз на пол. Когда азарт пропадал, танцор чувствовал себя так, словно передвигал с места на место гору, а потом его еще и били палкой. Пытаясь вспомнить, что же он творил на сцене, Синди ужаснулся и решил, что проще не вспоминать. Мимо прошло несколько «воинов» его «темной армии», как-то странно на него глядя. «Могли бы и водички властелину принести», - сварливо подумал Синди, но пришлось встать и отправиться за водой самостоятельно.
Он еле успел утолить жажду, как в него вцепились гример с костюмером и что-то долго поправляли, приводили в порядок, обновляли и переделывали. Техник проверил наладонники – магию Синди отыгрывал с помощью проекторов, вроде тех, с которыми в Анатаре изображал бабочку, но меньше и примитивнее. Антракт казался бесконечным, и когда Синди вырвался из цепких рук, уже пора было снова выходить на сцену. Танцор был уверен, что сделает там два шага и свалится.
Ничуть не бывало – стоило ему выйти из-за кулис, как неизвестно откуда взялись новые силы. То ли отказывало волнение, потому что было поздно волноваться, то ли помогало зрительское внимание, пусть даже Синди не ощущал его так, как это бывало раньше, а может, на сцене он становился не собой, а своим персонажем, а того всякие мелочи вроде успеха выступления не волновали.
Во втором действии Герой преодолевал тяготы пути, а Зло обольщало его невесту. Музыка то гремела и грохотала, в ней то был слышен звон мечей, то гудение рога, то победные кличи, то злобные вопли – а то она становилась тихой, почти нежной и печальной, с дуновением флейт и плачем скрипки. Герой шел через мрачный лес, а его невеста слушала рассказы своего похитителя. Он боролся с чудовищами, а она гуляла в саду с черными цветами. Зло показывало Принцессе свое мастерство, а его слуги в это время нападали на ее возлюбленного. Ей казалось, что Зло не такое уж и ужасное, а порождения тьмы мешали ее спасителю прийти на помощь, и порой только добрые духи могли спасти его самого.
Но Зло, которое уже стало надеяться на что-то большее, было обречено, хоть и казалось ему, что оно вызывает у своей пленницы что-то похожее на приязнь. Как только Герой, прошедший все препятствия, появился перед его замком, она тут же стряхнула с себя наваждение, бросилась к жениху и не стала пытаться остановить его, когда тот решил убить Зло. И тогда похититель понял, что ему никогда не получить того, что принадлежит Герою, обозлился еще больше, возненавидел тех, кого попытался разлучить, и вышел на бой сам, один на один.
Потом он умирал, долго и трудно. Синди знал, что на самом деле это не могло длиться дольше трех минут, но на сцене это время для него растянулось до вечности. Он умирал, оставшись в одиночестве, считая себя преданным, хотя сам сделал все, чтобы закончить жизнь именно так. Наконец, Зло испустило дух, скорчившись в траве, а для Синди пришло время незаметно покинуть сцену. Последним эпизодом было возвращение Героя с невестой на родину, участие Синди в котором, разумеется, не требовалось.
На этот раз он пил за кулисами лимонад, и зубы у него стучали о край стакана. Потом противно задрожали мышцы и задергалось веко – сказывался стресс. Синди подозревал, что за спектакль потерял килограмма три. Но отдыхать ему было некогда – предстоял еще выход на поклон.
В зале загорелся свет, послышались аплодисменты – началось. Синди вышел на сцену. Он мог не очень спешить – перед ним на поклон выходили разнообразные «духи», «слуги тьмы» и другие персонажи второго плана. Наконец, пришла его очередь, он вышел вперед, раскланялся. Ему хотелось бы верить, что зрители на самом деле стали хлопать при его появлении громче, но в ушах у Синди слегка звенело, поэтому он не мог поручиться, что все было именно так. Он попытался увидеть в зале своих друзей, но не мог разглядеть лиц, от яркого света слезились глаза. Синди отошел, уступая место Грегу, держащему за руку Жанну. Софиты направляли на актеров такой поток света, что Синди вспотел в своем черном костюме, и у него наверняка поплыл грим. Еще нужно было поклониться в линии вместе с остальными – и все. Отыграл. «Отмучился», - подумал Синди, имея в виду не то спектакль, не то все, ему предшествующее.
На общем поклоне он оказался рядом с Грегом – никуда не деться, с одной стороны от Героя кланялась его невеста, с другой – его враг. Пришлось даже взяться за руки. Пальцы у Грега были сухие и теплые, не идущие ни в какое сравнение с влажной кистью Синди. Синди досадливо прикусил губу – теперь этот самоуверенный кретин не мог не понять, как он переволновался, - но тут же улыбнулся залу. Что бы он себе ни придумал, им же хлопали! Хлопали все равно! Да, зал был наполовину пуст, немного желающих нашлось, чтобы прийти на премьеру неизвестного режиссера в «Домино». Но все же зрители пришли, они пережили вместе с Синди эту историю, они видели взлет и падение Зла, и впервые Синди подумал: ура? получилось? мечта сбылась?
Впрочем, прочувствовать по-настоящему то, что мечта сбылась, он еще не успел, но аплодисменты словно наполняли энергией его уставшее тело. Минуту назад Синди чувствовал себя так, как будто на самом деле умер на сцене, а теперь если и не был бодр, то хотя бы не собирался падать от усталости.
Как только упал занавес, они с Грегом отдернули руки одновременно.
- Ты похож на бледную лягушку, Блэк, - оскалился Охала, мигом сбросив маску благородного героя.
- А ты на идиота, у каждого свои недостатки, - отмахнулся Синди.
Он вовсе не собирался заводить очередную перебранку с Грегом, но тот был готов к ссоре всегда и всюду. Выручил Демис, который выскочил на сцену, как всегда радостный, сверкающий белыми зубами и залысинами.
- Я поздравляю нас всех! Мы сделали это, премьера удалась! Я так благодарен вам, так рад!
«Ты еще попрыгай от счастья», - подумал Синди. Усталость снова стала настигать его, возбуждение ушло. Хотелось спать, желательно, не в одиночестве, но Лиу был с родителями, а значит, и в этом Синди было отказано.
- Я предлагаю всем нам заказать еду из ресторана и устроить небольшой капустник в честь удачного начала!
Об энтузиазм Демиса можно было обжечься, но на Синди он не действовал. Синди был рад тому, что произошло, что все они сделали, но пытаться еще что-то праздновать с этими людьми, большинство из которых его не терпело, было выше его сил.
- Я пойду домой, Демис, - сказал он. – Это было круто. Я тоже рад, что был тут.
- Да? – Синди не мог понять, на самом деле режиссер огорчен или ловко притворился. – Очень жаль, отметили бы все вместе…
- Синди, оставайся, - подала вдруг голос девочка, игравшая злого духа. Синди удивился: оказалось, некоторые коллеги все-таки испытывали к нему теплые чувства – или виной тому была радость от премьеры, а отсюда и снисходительность.
С другой стороны из-за кулис вышел Цу-О, и Синди укрепился в своем решении уйти.
- Спасибо, малышка, - подмигнул он, - но темный властелин пойдет зализывать раны домой и примет там пятьдесят капель чая. Но мы еще повоюем!
Он помахал рукой и пошел переодеваться. Грег Охала, конечно, не смолчал.
- Зло уползает прочь, поверженное! Добро и справедливость торжествуют!
- Лучше бы торжествовал разум, - пробормотал Синди. У него так и чесались кулаки заехать Грегу в нос, благо, драться танцор не умел никогда, но он слишком устал для разборок. Премьера выжала его досуха.
Оказалось, что в одиночестве ему все-таки было отказано в этот вечер. У служебного входа его поджидал Квентин, а чуть поодаль – «четверка».
- Я сначала подумал, что ты захочешь отпраздновать со всеми, - сказал маэстро, - но решил все же немного подождать.
- Не хочется праздновать… с ними, - признался Синди. – Кажется, я теперь официально признан отступником.
- Нашел, о чем беспокоиться.
Тем временем, ученикам, которые дали сначала высказаться Квентину, директору и звезде первой величины, надоело ждать, и они поспешили поздравить Синди.
- Это было… - Конрад задумался, подбирая нужные слова.
- Чувственно, - закончила за него Влада, размахивая рукой с зажатой в ней сигаретой. Неодобрение маэстро она старательно не замечала. – Не знаю, как другие, а мне было жалко Зло.
- Мне тоже, - поддержала Люси. – Ты… ну, то есть, он, был такой трогательный. Не понимаю, почему Принцесса выбрала этого придурка с мечом!
- Женщины! – засмеялся Конрад. – Мужики ради них подвиги совершают, а они на чужие жалобные глазки западают!
- Посмотрим, что скажут мужчины, - вдруг сказал Квентин. – Точнее, конкретный мужчина.
- Вы о ком? – не понял Синди.
- Я позволил себе привести сюда одного театрального обозревателя. Он весьма известен в своем кругу, его мнению доверяют.
- Ничего себе… - пробормотал Синди, который немедленно представил себе разгромную статью. – «Домино» - это же так, маленький театрик…
- Точь-в-точь его слова. Но я его убедил.
Разгромная статья в воображении Синди выросла в два раза и наполнилась едкими замечаниями.
- Не бледней, - улыбнулся Квентин. – Жорж суров, но справедлив.
- А… как ему? – спросил Синди.
- Понятия не имею. Пока Жорж не напишет статью, он нем, как камень. Увидишь завтра или послезавтра в обзорах. А пока я рекомендовал бы тебе выпить чего-нибудь тонизирующего, если ты не собираешься немедля лечь спать.
- Ну что, - Синди улыбнулся, переводя взгляд от одного лица к другому, - не откажетесь выпить за будущие победы Зла?
Ни одного противника темной стороны поблизости не оказалось.
@темы: Синди
-
-
05.07.2012 в 22:35-
-
06.07.2012 в 11:58-
-
06.07.2012 в 12:23-
-
06.07.2012 в 12:25Скоро уже финал будет.-
-
06.07.2012 в 23:19-
-
07.07.2012 в 02:59-
-
07.07.2012 в 09:10-
-
07.07.2012 в 10:21-
-
07.07.2012 в 11:21