Прослушать или скачать Ennio Morricone Addio A Cheyene бесплатно на Простоплеер
Над болотом стоял туман – густой, молочный...Над болотом стоял туман – густой, молочный, в таком собственные вытянутые руки потерять можно. Под ногами пружинило – тогда можно было идти дальше, или начинало хлюпать и чавкать - знак отступить назад. Хотелось бы сказать: на твердую почву, - но твердую почву можно было найти только через несколько дней перехода. Для опытных охотников и проводников несколько дней, а для тех, кто шарится вслепую, - до смерти…
Лита сидела на моховой подушке и опиралась худой спиной на чахлое деревце. Опиралась с осторожностью, надеяться на крепость местных стволов было опасно. Рядом рос кустик клюквы, и Лита общипывала его с лицом таким же кислым, как прозрачная сочная ягода. От ее вкуса сводило челюсти, но Лита старательно жевала одну за другой – клюква полезна, а среди болот, где нужно было беречь каждую крупицу силы и здоровья, было не до удовольствия. Сейчас же Лита почти наслаждалась. На мху было мягко и не очень мокро, натруженные ноги отдыхали и уже не так горели от усталости, а главное, она была одна – редкая радость в последние дни.
Лита и не ожидала, что путешествие по болотам вслепую в обществе харрата станет приятной прогулкой. Напротив, она ждала худшего и заранее готовилась к тычкам, зуботычинам и злобным воплям. Ничего больше харрат, который убедился, что их связь не была шуткой, себе позволить не должен был. Но он и вовсе не распускал рук. Как будто он выпустил пар в первую их встречу и забыл о том, что Лита – враг. В каком-то смысле он был прав, они оказались в одной лодке, и лучше было слаженно грести к берегу, да еще и вычерпывать воду, заделывать пробоины и чинить весла. Лита это прекрасно понимала, но все равно, когда она просыпалась и видела, как он склоняется над чахлым костерком или точит нож, или проверяет фляги с водой, как ее на миг охватывала дрожь.
С кострами и без того хватало трудностей. Они старались как можно реже разводить огонь, чтобы не привлечь внимания случайных охотников или – а вдруг - забравшийся в эту глушь деокадийский отряд. Лита, может, и рада была бы повстречать соотечественников и продолжить путь в их компании и с харратом, связанным по рукам и ногам. Но тот еще в первый день объявил, что если она попытается навести на него своих, он убьет их, а если не сможет – ее, терять все равно нечего. Лита почему-то сразу поверила: убьет. Даже ослабевший – убьет. И ничего не значило, что он не пинал ее под ребра, чтобы вставала быстрее. Он шел вместе с ней, иногда выпускал ее вперед разведывать дорогу – в последнее время все реже, делил с ней еду, которую удавалось добыть, иногда даже шутил – и сам смеялся над своими шутками, пока Лита только фыркала. Он тащил ее с собой, как воина из своего отряда, и Лита все чаще была вынуждена напоминать себе: он убьет ее без колебаний, если загнать его в угол. Даже без силы.
Силы своей он и в самом деле лишился – и это выяснилось, когда он в первый раз взялся разводить костер. Лита тогда порядком устала – харрат потащил ее прочь от поля боя с големом и тащил долго, пока они не забрели в глушь. И, не сев, а скорее упав на землю, она тогда глотала болотную воду с привкусом ржавчины и смотрела, как он возится над изломанными веточками, над которыми не поднималось даже слабого дымка. Харрат очень старался, на его лбу вздулись жилы, на скулах играли желваки, но даже искорки не появлялось под выставленными вперед ладонями. Налюбовавшись его терзаниями, Лита сладко спросила:
- Что, никак?
Она и сама чувствовала, что никак. Связь позволяла почувствовать состояние второго человека в связке. И Лита прекрасно понимала, что сейчас ее спутник не сможет поджечь даже сухой листик, не то что полусырые ветки. Как и чувствовала, что со временем его сила восстановится и все вернется на круги своя, а значит, ей как можно раньше нужно от него избавиться.
Он сверкнул на нее своими черными глазищами и рявкнул:
- Заткнись.
- И что тогда? – поинтересовалась Лита. – Так и будешь тужиться над этими ветками?
- Бабы при родах тужатся, а я усилие делаю, - неожиданно мирно ответил он. – Что, другие идеи есть?
Лита поддернула балахон и достала из кармана штанов огниво и трут, для защиты от влаги спрятанный в непроницаемый пузырь.
- Это сойдет?
- Что ж ты молчал, гаденыш? – с оттенком какого-то странного восхищения в голосе спросил харрат.
- Сам же орешь: заткнись, заткнись… - усмехнулась Лита.
Он поднялся с корточек и едва не вырвал у нее огниво и трут, после чего вернулся к веткам. Сразу было заметно, что он не привык разводить костер, как обычные люди, огниво он перехватил неловко, огонь высекал неумело. В первый раз трут едва занялся и погас, и харрат выругался на своем языке. Он неплохо владел деокадийским, но, когда что-то шло не так, переходил на свой язык, и Лита вскоре обогатилась знанием разнообразных степных ругательств.
- Помочь? – спросила она без задней мысли – так они могли и вовсе остаться без костра, а Лите очень хотелось просушить обувь и хотя бы выпить горячей воды, если уж о горячей пище и мечтать не стоило.
- Обойдусь, - отрезал он и снова взялся мучить огниво. Упорство победило неумение, и вскоре над ветками заплясал дымок, а потом их стали облизывать со всех сторон языки пламени. Из-за сырости над костерком поднимался на редкость едкий дым, из-за чего глаза у харрата покраснели и заслезились, но выглядел он при этом очень довольным собой.
- Можно жить!
Лита закатила глаза. Этот человек победил голема один на один, а теперь раздувался от гордости, потому что смог без магии развести огонь на болоте! Вот бы посмеялись его дружки, если бы узнали!
Однако одно было неоспоримо. У них был костер, и он грел.
В тот день они оба были вымотаны до предела. Лита и то удивилась, как далеко он сумел ее утащить. Поэтому дальше они не пошли, молча решив, что для первого раза достаточно.
- Привязать тебя, что ли, - вслух подумал он, когда залил костер и облачился в свою странную мантию, которую Лита с громадным удовольствием изучила бы, окажись они в других условиях.
- Еще чего, - возмутилась Лита.
- Тоже верно, - легко согласился харрат. – Отвяжешься еще и сбежишь, а я решу, что все в порядке. Лучше иначе. Ложись!
- Это еще зачем? – вскинулась Лита. – Что ты задумал?
Странно было бы, если бы он вздумал объяснять ей что-то, но он даже приказ повторять не стал. Просто каким-то образом оказалось, что он уже рядом, что она лежит во мху на спине и в ягодицу ей упирается какая-то коряга, а харрат нависает сверху и глядит ей в лицо. Лита почувствовала, что бледнеет еще больше, хотя в темноте это не было заметно.
- Давай так, - сказал он, как ни в чем не бывало. Мантия делала его силуэт призрачным и зыбким, четко виднелось только загорелое лицо, не скрытое капюшоном. Прямой нос, черные глаза, четко очерченные губы. На скуле синяк. Темные брови, над бровью царапина. Лита зажмурилась. – Если я говорю: ложись, - значит, надо ложиться. Без лишних вопросов.
«А ноги еще не раздвинуть?» - хотела огрызнуться Лита, но промолчала. Они были в том положении, когда подобная шутка могла превратиться в суровую реальность. Поэтому она замерла, боясь зайти слишком далеко. Харрат отпустил ее плечи и улегся рядом, но не вплотную, а потом она почувствовала, как на горло ей опустилась рука. Лита распахнула глаза, но никто не собирался ее душить. Рука просто лежала на ее шее – жар пальцев чувствовался даже через тонкую перчатку. Лита сглотнула, и пальцы слегка дрогнули.
- Не бойся, - внезапно сказал он.
- И не думаю, - немного пришла в себя Лита. – Тебе сейчас прямая выгода сохранять меня в целости, харрат.
- Меня зовут Аррин.
- Да хоть кто, - огрызнулась Лита, и они замолчали.
Харрат по имени Аррин заснул потрясающе быстро для человека, который оказался на вражеской территории без сил и с обузой в виде, как он сам считал, наглого мальчишки. Но даже спящим он не убирал руку, как надеялась Лита. К ней сон не шел долго, и она лежала и смотрела вверх. Редкий случай на болотах – облака разошлись в стороны, открывая кусок звездного неба. Вдали что-то хлюпало – то ли ходил какой-то зверь, то ли лопались пузыри в трясине. Звенела мошкара. Мерно дышал человек справа. Иногда Лита горлом чувствовала, как подрагивают его пальцы – харрату снились сны. Она не могла признать, что придумано умно: она не могла уйти, не разбудив его. Не то чтобы Лита собиралась уходить куда-то в одиночку. Даже если ей чудом удалось бы выйти к своим, а Аррин погиб на болотах, то и ей осталось бы жить недолго. Связь нельзя было разорвать, просто уйдя на большое расстояние, единственное, чего бы она добилась – умерла бы не сразу после смерти харрата, а через пару часов.
Она сама не заметила, как задремала, а когда проснулась, уже стояло утро, на болотах тоскливо скрипела какая-то птица, от земли поднимался пар. От духоты и влаги волосы Литы повисли сосульками, одежда неприятно липла к телу и заставляла мечтать о чистой и сухой рубахе. Аррина рядом не было. Лита не успела представить, как он забрел куда-то в одиночку и провалился в топь, как он сам вышел из-за кустов, одной рукой поправляя ремень. В другой он нес три яйца, оливковых в бурую крапинку. Лита прекрасно знала, что это не птичьи яйца.
- На, - он сунул одно яйцо ей, у второго тут же пробил верхушку и высосал содержимое.
- Ты знаешь, что из этого вылупились бы ящерицы? – поинтересовалась Лита и посмотрела яйцо на просвет – нет, свежее.
Аррин скривился было, но тут же усмехнулся.
- А на вкус не хуже птичьих. Если ты такой привередливый, сиди голодным.
И принялся за второе яйцо.
- Ха, - сказала Лита, которая только теперь почувствовала зверский голод.
Сырое яйцо и правда оказалось очень недурно на вкус. «Главное – не поддаваться предрассудкам», - решила Лита.
Ее простой заговор против мошкары уже переставал действовать, что стало предельно ясно после визита в кусты. У Литы сейчас не хватило бы сил зачаровать даже палец, не то что все тело. Оставалось прибегнуть к народным средствам. Быстро изучив траву вокруг, Лита нашла необходимое и принялась натирать лицо и руки пучком листьев.
- Это еще зачем? – подозрительно спросил Аррин, с которого смылась его мазь, и он все время размахивал руками, отгоняя мошкару.
- Для цвета лица, - хмыкнула Лита.
- Ну-ну, - усмехнулся харрат, огляделся и ухватился за первый же подобный кустик. – Ах ты!..
- Дурак, - хладнокровно сказала Лита, когда поток ругательств иссяк. – Смотри, что берешь. Лист тройной, темный, с изнанки серебристый, прожилки мелкие, едва заметные, стебель мясистый. А ты куда полез? Лист с изнанки всего на тон светлее, стебель тоньше, по нему волоски… Хотя кому я это говорю.
- Вот спасибо, - пробормотал Аррин и пригляделся уже внимательнее. – Откуда вдруг такая забота?
- Не хочу весь день слушать, как ты хлопаешь себя по щекам, - отрезала Лита, которой эта маленькая победа доставила удовольствие. Не все на болотах решается кулаками, хорошо бы и мозги иметь!
- Тоже верно, - не стал спорить Аррин. – Пошли.
И они пошли.
Идти оказалось трудно. День выдался душный, Лите казалось, что она дышит водой, и эта вода медленно заливает ей легкие. Дымка над болотами вскоре рассеялась, солнце поджаривало землю через облака, и Лита глубже натягивала капюшон, чтобы укрыть лицо. Аррин шел впереди, и когда Лита не смотрела под ноги и поднимала голову, то видела его призрачный силуэт.
- Ты хоть знаешь, куда идти? – спросила она, слегка задыхаясь, потому что харрат шел быстро.
- По солнцу, - ответил он. – Нам нужно на восток, солнце вон там, все понятно.
Лите не было понятно, она очень плохо чувствовала направление, и с тем же успехом они могли идти в противоположную сторону, после их вчерашнего бешеного перехода от тракта до места ночевки это было все равно. Зато теперь пригодились беседы с погибшим Церной. Охотник так старался понравиться Лите, что пытался ее заинтересовать правилами выживания на болоте и поисками пути. Конечно, эти разговоры, в которых Лита произносила только «м» и «угу», нельзя было назвать настоящим обучением, да и запомнила она их просто по привычке не разбрасываться знаниями, но теперь она даже могла заметить вешки, расставляемые охотниками, и знала несколько знаков, которые наносили на кору деревьев. Так она не позволила Аррину забраться в топь, хотя и сделала это с внутренним сожалением.
После того как перевалило за полдень, Лите стало не до сожаления. Ноги, не привычные к таким изматывающим переходам, ныли, тело под балахоном прело, пришлось еще дважды натираться листьями, потому что пот смывал их сок с кожи. Лите чудилось, что во всем мире не осталось места, где было бы сухо, свежо, нашлась чистая одежда и мазь для уставших ног. Харрат шел впереди, словно вовсе не уставал, и Лита ненавидела его люто, бешено, от всего сердца. Может, только на этой обжигающей ненависти она смогла идти дальше, и шла, пока солнце не начало клониться к горизонту. «Когда мы порвем связь, его поймают», - упрямо думала она и делала еще шаг, и еще один. – «И тогда ему снесут его тупую голову. За все, за всех…»
Она поскользнулась на грязи и неловко бухнулась на колени, едва успев выставить руки перед собой, и с ужасом поняла, что уже не в силах подняться. Руки дрожали, мышцы, казалось, зажили своей отдельной от Литы жизнью и теперь отказывались подчиняться. Мох перед самым лицом манил зарыться в него носом и полежать так, а харрат пусть идет, куда хочет, хоть в трясину…
Сильные руки подняли ее за шиворот и поставили на ноги. Неслышно подошедший Аррин посмотрел ей в лицо и сказал:
- Мда. Красавец. Чего молчал?
- А надо было светскую беседу вести? – изумилась Лита. – Не кажется ли вам, что на болотах дивная погода?
- Так с тобой и правда сдохнуть тут можно, - харрат отпустил Литу, та пошатнулась, но устояла на ногах. – Все, привал. Вон у тех деревьев.
«Вон те деревья» были близко, но Лите показалось, что идти до них целую вечность – война закончится, убитых оплачут, разрушенное отстроят, а она так и будет ползти по болоту до нескольких воткнутых в землю палок с трепещущими листиками…
- Нет, - сказала она и закрыла глаза. Убьет так убьет.
А следующий миг она почувствовала, как взмывает в воздух. Харрат, конечно, не нежничал - забросил ее к себе на плечо, как мешок, и потащил, придерживая за ноги. Перед лицом у Литы оказалась его поясница, укрытая тканью, которая вблизи переливалась всеми цветами радуги. Лита издала от неожиданности какой-то неприличный мышиный писк, но выдохнула и спорить не стала.
За деревьями оказалась низина, и Лита поняла, что Аррин выбрал это место, чтобы без помех развести огонь. Получалось, что он успел дойти до деревьев, спохватиться, что Лита не идет за ним, и вернуться, а ей казалось, что она простояла на коленях совсем чуть-чуть.
Сгрузил он ее на землю тоже, как куль с мукой. Лита тяжело перекатилась на бок, вытянула ноги, лежала и смотрела, как он обламывает ветки для костра. Как разводит огонь. Как мастерит пращу из гибкой коры. Как наполняет фляги из маленького родника рядом водой, которая пахла тухлыми яйцами. И неистово ненавидела его, потому что у него хватало сил на все это, когда она лежала и едва могла пошевелиться.
Ночью он снова положил руку на ее горло, хотя Лита бы не пробовала сбежать. Утром он снова встал раньше нее и подбил из пращи каких-то двух мелких птиц. И все повторилось, только теперь он пустил ее вперед, иногда поправляя: бери левее, правее, стой… Лита огрызалась: еще бы вожжи надел! – но не спорила всерьез.
На третий день тело смирилось с тем, что его нещадно гоняют, и вело себя пристойно. И даже то, что под конец дня они уперлись в непролазную топь и пришлось возвращаться до последней найденной отметки, не повергло Литу в уныние.
Не то чтобы она всерьез надеялась выжить в походе по болотам на пару с вражеским офицером. Лита и так уже трижды могла умереть – когда напали харраты, после подъема голема и при первой встрече с Аррином. Запасы везения были исчерпаемы, а баловницей судьбы Лита себя никогда не считала. Конечно, было бы обидно после всех пройденных испытаний умереть от лихорадки, в трясине или от стрелы случайного охотника, который мог принять их за разведчиков, но удача не из тех, кто считается с людскими представлениями о достойной смерти. Лита не собиралась вешаться на ближайшем дереве, но в глубине души считала себя кем-то вроде брошенной в воду мыши – если и спасется, то чудом, а чудес на всех мышей не хватает.
Харрат же вел себя так непринужденно, словно прогуливался по столице своей страны, а не оказался на чужом болоте в грязи, без нормальной еды и в обществе врага. Похоже, его вообще не посещали сомнения, сможет ли он дойти до Альва или нет. Он просто шел. При этом безалаберным дураком он все-таки не был – спал вполглаза, Литу из поля зрения не выпускал, в топь с разбега не лез. Лита не понимала причин бодрости его духа.
- Куда ты так летишь? – не вытерпела она на третий день, когда он снова шел впереди и иногда что-то насвистывал, поражая полным отсутствием слуха.
- В Альв, - ответил он, как будто только и ждал повода заговорить. – Надо же отцепить тебя от себя.
- В плен не терпится?
Он засмеялся, как будто она удачно пошутила.
- В плен? Мне?
«Да, идиот! – едва не рявкнула Лита. – Ты же не можешь не понимать, что, когда «отцепишь» меня, точнее, я тебя «отцеплю», ты окажешься один во вражеском городе! Так почему ты лезешь вперед, как будто для тебя в Альве усыплют дорогу цветочными лепестками?!»
Ответа не было, Аррин шел вперед, и мох мягко проминался под его сапогами.
Вечером он снова занялся костром сам – он почему-то никогда не предлагал Лите сделать это, хотя она бы справилась. Каждый раз он разводил огонь так, словно совершал священный обряд. Лите, которая была ученым магом и считала, что человек способен покорить огонь, землю и даже воду, которую она ненавидела, это должно было казаться странным и смешным, но почему-то не казалось. Может, потому что каждый раз, когда над сложенными шалашом ветками распускались огненные цветы, это было как привет из мира вне болот. Вспоминалось, что где-то есть и теплые дома, и книги, и сухие постели. Люди, наконец. Нормальные люди, а не чокнутый харрат, возомнивший себя непобедимым.
- Следи, - сказал Аррин и отправился куда-то. Темнело – в этот раз они шли дольше, и остановились уже на закате дня. Воздух синел, птицы умолкли. Стоянку брали в кольцо темнота и холод, Лита поежилась и подбросила в костер еще ветку посуше. Разум подсказывал, что бояться нечего – харраты сюда не пошли бы, а крупных хищников на болоте не водилось, но Лите все равно было не по себе. Ночная птица завела тоскливую песню, и Лита сердито подумала: уже возвращался бы, что ли! И одернула себя: с каких пор ей стало мило общество харрата? И тут же ответила: мило-не мило, но необходимо с тех самых пор, как ее жизнь стала зависеть от его благополучия в самом прямом смысле. Да и спокойнее с ним было как-то. Любые призрачные болотные ужасы вдребезги разбивались об уверенность Аррина, что никаких болотных ужасов не существует.
Он вернулся далеко не сразу и принес за хвосты двух убитых змей. Лита за это время успела выкопать несколько луковиц болотных лилий, пригодных в пищу – «Lilium limigenusum, кто бы мог подумать, что я буду изучать еще и ее питательные свойства», - нарвать широких мясистых листьев чулакка и общипать несколько кустиков ягоды, очень кстати оказавшихся рядом. Аррин посмотрел на плоды ее трудов, довольно улыбнулся, присел у костра и стал обдирать одну змею, вторую кинул ей. Лита едва не выронила добычу из рук, когда увидела красную полосу вдоль всего гибкого змеиного тела, начиная от размозженной головы.
- Она же смертельно ядовита!
- Мясо же не ядовитое, - пожал плечами Аррин.
- А если бы она тебя укусила? Это же почти мгновенная смерть! Я не хочу умирать из-за того, что тебе захотелось змеиного мяса!
- Да? А я думал, это простой уж, - отмахнулся Аррин. И увидев, как перекосилось от злости лицо Литы, рассмеялся, - Да шучу я! Знаю я их уже. Сталкивался.
И помрачнел, полоснул ножом свою змею, на смуглом лице на миг проступили горечь и злость.
- Сталкивался.
Больше оба не сказали ни слова. Змей разделали, кусочки мяса, которые после целого дня ходьбы казались просто жалкими, насадили на прутья и поджарили на костре. Лита откусила от луковицы – на вкус она оказалась даже приятной, хотя сейчас они с Аррином съели бы и что-нибудь куда более мерзкое, чтобы восстановить силы. Например, змею.
«Возвращение в древние времена», - мрачно думала Лита и хрустела сочной луковицей. – «Он охотится, я собираю съедобные растения. Спасибо, хоть плодиться и размножаться не надо».
Наутро для нее наступили дни, которые воспитательницы в приюте стыдливо называли «женскими». На вопрос Литы, означает ли это, что в другие дни она ничем не отличается от мужчины, ей никто ответить не мог. Но если Лита и жалела когда-то о том, что не родилась мужчиной, то именно в это хмурое утро, у погасшего костра и в размышлениях о своем женском естестве, которое так не вовремя решило напомнить о себе.
К счастью для себя, Лита была не из тех женщин, которым в таких случаях целый день нужно лежать с полотенцем на лбу и грелкой в ногах. Живот свело, когда она поднялась на ноги, но Лита чувствовала – можно идти.
Уже к середине дня она могла мечтать только о том, чтобы сделать привал и вымыться. Тянущая боль внизу живота отвлекала, но и вполовину не мешала так, как чувство собственной нечистоты. Балахон скрывал ее бедра, но штаны пропитались кровью, и Лита приходила в уныние при одной мысли о том, что позже эта кровь засохнет и заскорузлая ткань начнет натирать кожу.
- Что, живот прихватило? – ухмыльнулся Аррин, когда Лита уже в третий раз вернулась из кустов, где безуспешно пыталась привести себя в порядок. – А нечего было подозрительные корни жрать.
- Кто бы говорил, - пробормотала Лита, но негромко. Цепкий взгляд харрата смущал ее, кроме того, она боялась, что он сможет почувствовать запах крови. Когда он был близко, Лита исподтишка всматривалась в его лицо, и ей казалось, что его ноздри подрагивают, как у хищника, почуявшего добычу. Харрат иногда представлялся ей кем-то вроде зверя, сильного, хитрого, выносливого. Да, зверь ниже человека, однако человека безоружного способен порвать на лоскуты…
Когда на ночь они встали неподалеку от крошечного озерца, Лита не выдержала. Бросила косой взгляд на Аррина – тот в кои-то веки не вел себя так, словно под завязку залился бодрящими эликсирами, а спокойно лежал возле плюющегося дымными струями костерка, закинув руки за голову.
- Пойду воды наберу, - с ленцой сказала Лита и подняла с земли пузатую кожаную флягу. Харрат ничего не ответил, и Лита вразвалочку пошла к заветной заводи, изо всех сил стараясь не сорваться с места и не помчаться к воде со всех ног.
Раздеваться она кинулась сразу, как только оказалась под защитой деревьев, пусть невысоких, но способных скрыть ее от вражеских глаз. Балахон слетел на траву, следом Лита дернула вниз штаны вместе с подштанниками, едва не запуталась, пропрыгала на одной ноге к берегу, стряхивая с другой надоевшие тряпки, и чуть не застонала, когда зачерпнула ладонями воду. Грязь жирно чавкнула под ногами, вода была холодная, комары немедленно запели свои песни над незазищенным телом, но Лите, которая извелась без возможности вымыться, было не до того. Она зашла дальше, дно просело под ногами, и Лита оказалась в воде по колено. «Не затянуло бы», - мелькнула мысль, но дно больше не опускалось, и осмелевшая Лита принялась резкими движениями смывать кровь. Хорошо было бы еще постирать одежду. Потом, конечно, пришлось бы сушить ее на себе, но это терпимо, можно соврать, что поскользнулась и упала в воду…
Между лопатками зазудело. Почему-то Лита сразу поняла, что вьющиеся вокруг комары и мошка на сей раз ни при чем, однако все равно зачем-то провела ладонью вдоль позвоночника – нет, ничего… И только тогда обернулась.
Харрат стоял, прислонившись спиной к одному из деревьев, которое под его весом прогибалось и дрожало всеми листиками. В руках он держал балахон Литы, штаны с пятнами крови валялись под ногами. У Литы пересохло в горле. Конечно, он не мог убить ее – но это единственное, чего он не мог с ней сделать. Харрат был молодым сильным мужчиной, и Лита очень сомневалась, что он привык сдерживать свои порывы. Если бы он решил… если бы ему захотелось… Лита трезво оценивала свои силы. У нее не было ни малейшей возможности справиться с ним без магии. Да и с магией шансы были так себе, просто пока они оба не могли колдовать.
Он сделал шаг вперед, Лита одновременно отступила назад, под ногой плюхнуло. Еще не хватало тут провалиться…
- Конечно, - сказал вдруг Аррин, - напустить на нас голема, а потом морочить мне голову могла только очень вредная, ехидная и хитрая баба!
- Чего тебе морочить, - огрызнулась Лита и скривила побелевшие губы, - мальчика от девочки отличить не можешь.
- Теперь – могу, - не согласился он и кинул ей балахон. Лита едва успела поймать его и прижала неловкими руками к груди, вместо того чтобы надеть. И растерянно наблюдала, как харрат разворачивается и уходит к костру. Только теперь Лита почувствовала, как у нее свело лопатки от напряжения и как сразу несколько комаров присосались к плечу.
Она пришлепнула комаров, вздохнула и опустила балахон в воду. Стирать так стирать.