[ehvald]

Благослови Господь затишье в работе. Четыре часа спокойного писательства - что еще для счастья надо?

На обратном пути в машине снова повисла тишина, но как это молчание, полное обиды Синди и, как ему казалось, равнодушия Майка, отличалось от того, которое возникло в салоне автомобиля по пути в «Хайлэнд»! Тогда танцор волновался и был полон предвкушения, теперь же его грызли обида и разочарование. Раньше он не смотрел на Майка, потому что боялся выдать свои чувства. Теперь он отворачивался, потому что не хотел видеть спутника. Майк о чем-то спросил, кажется, не холодно ли, Синди что-то неопределенно хмыкнул.
- Что-то не так?
«Браво. Бинго. Ты заебись какой умный, возьми с полки пряник. Вообще-то не так все с той минуты, как ты вышел из душа!».
Поскольку ничего из этой тирады вслух высказано не было, Майку пришлось искать решение самому.
- Тебе… не понравилось?
В его голосе скользнула такая искренняя тревога за свою состоятельность в постельных делах, что Синди невольно рассмеялся.
- Нет, - отозвался он ядовито, - мне сравнивать не с чем. Даже с тобой в другие моменты. Я хотел это исправить, но ты меня обломал.
- Ах, вот в чем дело, - понял, наконец, Майк. Он помолчал немного, автомобиль летел по ярко освещенной магистрали, как хищная черная птица. – Синди, я на самом деле работаю. Много. С этим приходится считаться, потому что даже когда я… устраиваю личную жизнь, меньше работы у меня не становится. Как и больше свободного времени, как тебе – да и мне тоже – хотелось бы.
- И ты предлагаешь трахаться по расписанию? Или в перерывах между совещаниями или что там у тебя еще бывает?
- Да можешь ты выслушать спокойно или нет?! – инженер впервые выглядел по-настоящему рассерженным тем, что Синди не мог понять очевидные для него, Майка, вещи.. – Или ты способен думать только о себе?
«А кто еще обо мне подумает? Уж не ты ли?»
- Да, я много работаю, чтобы обеспечить себе нормальную жизнь, - продолжал тем временем Майк. – И сейчас хочу поехать домой, чтобы нормально выспаться – не могу я спокойно расслабиться в гостиничном номере. Это так трудно понять? При чем здесь расписания и совещания? Да, ты мне нравишься, но какого черта ты заставляешь меня оправдываться?
- Ничего я не заставляю… - попытался вставить слово Синди, но безуспешно.
- Я не… попрыгун-стрекозел, чтобы бездельничать в свое удовольствие. Если тебя это не устраивает, можешь искать себе богатого раздолбая, способного только прожигать деньги. Я хотел продолжить наши отношения, но ты же не думал, что я изменю ради тебя всю свою жизнь?!
«Я хотел продолжить наши отношения…»
- Теперь, значит, не хочешь? – тихо спросил танцор. – Ну, продолжать.
- Вообще-то хочу, - ответил Майк, который выпустил пар и уже говорил спокойнее. – Но без истерик и без попыток переделать меня и отучить работать.
- Что я, учитель, что ли… - пробормотал Синди. – А кто такой попрыгун-стрекозел?
- Что? А, это. Это мужской вариант Попрыгуньи Стрекозы из старой терранской басни. Не читал?
Парень мотнул головой. Он никогда не интересовался терранской литературой, да и вообще читал мало.
- Смысл в том, что если не будешь работать, а только развлекаться, то в итоге останешься босым и голодным на улице.
Это Синди прекрасно понимал и без всяких басен. Более того, их семейство было прекрасной иллюстрацией к ней – если не было работы, то не было и еды, приходилось выкручиваться. Танцор подумал, что древние терранцы, наверное, были какими-то отсталыми, если им приходилось разжевывать простейшие вещи. А вот одержимость Майка работой казалась ему странной, хотя, поразмыслив, Синди решил, что все так и получается: инженер работает куда больше, вот и зарабатывает куда больше… Что-то в этой схеме танцору не нравилось, но он не успел понять, что, потому что машина затормозила около его дома.
- Ну, - хмуро спросил Майк, - что ты надумал?
Парень не решился рассказать ему про отсталых древних терранцев, про которых успел что-то надумать.
- Будешь воротить нос, если я решу потратить время не на твою персону? – спросил инженер еще мрачнее. Синди покосился в его сторону. Лицо за мужчины за рулем было сердитым, усталым, Майк выглядел встревоженным и совсем не походил на человека, который решил развлечься с понравившимся парнем и вышвырнуть его вон. Синди вспомнил прикосновения нежных рук, поцелуи, пристальный взгляд…
- Не буду, - помотал головой танцор. – Я не знал, что это так важно. Вряд ли мне понравится, если ты будешь все время пропадать на работе… ну, кому это понравится! Но я понимаю…
- Вот и отлично, - кивнул Майк и с лица его стало пропадать сердитое выражение. – Такова моя жизнь, и с этим ничего не сделаешь.
Он внезапно протянул руку и придвинул Синди к себе, танцор ткнулся носом в широкое плечо и подумал, что, наверное, и правда зря так обиделся, Майк не желал ничего дурного… В конце концов, Синди же прекрасно знает, что такое проблемы с работой! Парень вздохнул и прикрыл глаза. Обида постепенно испарялась, и тишина в салоне на этот раз стала умиротворенной.
- Все, - Майк деликатно, но твердо отстранил Синди от себя. – Мне пора. Я позвоню.
Танцор кивнул и выбрался из автомобиля.
После насыщенного событиями вечера даже собственный прекрасно изученный Синди подъезд показался ему каким-то незнакомым. Проходя к лифту, парень словно впервые заметил исписанные стены, потрескавшуюся плитку и поцарапанную панель вызова. «Как мы бедно живем», - подумал он внезапно, вспомнив сияющий холл и прекрасно обставленный номер «Хайлэнда». – «Работаем, работаем, а даже мебели нормальной нет. Неужели надо вкалывать, как Майк, чтобы позволить себе приличное жилье?..» Танцор попытался представить, что было бы, если бы он стал работать каждую ночь. Выводы напрашивались невеселые: если танцевать без перерывов, как он, каждую ночь напролет, то очень скоро можно перегореть. Это уже не говоря о том, что пришлось бы перейти полностью на ночной образ жизни. Либо Синди смог бы выдержать такие нагрузки, но скорее всего возненавидел бы любимую работу, это повлияло бы на его танцы, и в итоге его бы еще и вышибли, потому что публике вряд ли может понравиться замученное, усталое существо.
«Может, я слабовольный», - размышлял танцор, прислонившись к стенке лифта. – «А может, это потому, что Майк инженер, работает головой, а не как я, ногами…»
Он так не понял, что так зацепило его в рассуждениях Майка, и махнул рукой.
Дома его встретила сонная растрепанная Фредди, засидевшаяся за срочным заказом.
- Где тебя носило? – зевнула она. – На свидании?
- Ага, - кивнул Синди.
- И как прошло?
- Отлично, - твердо сказал парень. – Мы встречаемся.

Они на самом деле стали встречаться. Майк перезвонил через день, и Синди, непроизвольно напрягшийся, словно готовый получить упрек, постепенно расслабился и убедился, что никто не собирается его ни в чем обвинять. Они встретились в тот же вечер, Майк был обходителен, весел и уверен в себе, и разговор, начатый в машине, продолжился в уютном кафе, а потом снова был номер «Хайлэнда», только не стало больше жуткого волнения и страха, но появилось радостное ожидание, которое вполне оправдалось. На этот раз Майк не заказывал номер заранее, и парень понял это так, что инженер, как и сам Синди, не знал, чего ждать от их свидания. В остальном же он был все так же нежен, терпелив и внимателен, и Синди совершенно забывался в его руках… и Майк снова уехал почти сразу. Танцор промолчал, хотя прошлая обида снова дала о себе знать, но парень запретил ей как-то проявляться. Он не хотел терять Майка, а было очевидно, что это произойдет, как только Синди попробует встать между ним и работой.
То, как инженер относился к своей работе, потрясало танцора. Он сам не мыслил жизни без танцев, которые его кормили, но такого трепетного отношения не было даже у него. Когда Майк говорил о новом проекте, у него горели глаза, а остановить поток рассуждений было трудно. При упоминании о боссе инженер невольно расправлял плечи и поднимал голову, словно собирался отчитываться прямо сейчас.
- Вот офис нашей компании, - сказал он однажды, проезжая по одной из центральных улиц, и в его голосе Синди послышалась нежность.
- Хоть своди меня туда как-нибудь! Узнаю, что у вас за чудо-место такое, - весело ответил он, но Майк почему-то перевел разговор на другое. Синди был этому только рад, потому что, по его мнению, разговоров о компании и начальстве было и так слишком много.
В остальном же, когда тема работы не поднималась, Майк был просто идеальным любовником. Он заезжал за Синди вечерами, и они отправлялись гулять. Оказалось, что инженер знал Анатар куда лучше Синди, и щедро делился с ним своими знаниями, показывая свои любимые места – то тихие парки, то шумные скверы, то приятные кафе, где его уже давно знали и старались обслужить как можно лучше в надежде на хорошие чаевые. Скупердяем Майк не был, это абсолютно точно.
Однажды он привез Синди к Солнечному мосту на закате, и танцор только ахнул, когда увидел, как огненные лучи заливают эту громадную конструкцию, кажущуюся, несмотря на свои размеры, неимоверно тонкой и изящной. Шпили, на части которых крепились фонари, а часть была декоративной, пронзали вечернее небо.
- Может, поднимемся туда? – с надеждой спросил Синди.
Майк покачал головой.
- На самом мосту всегда слишком много людей. Это портит все удовольствие. Здесь самое лучшее место и о нем мало кто знает.
Танцор пригляделся и был вынужден признать правоту спутника – в толпе, которая наводняла пешеход, невозможно было испытывать то очарование, которое он ощутил только что. Синди разулся и сделал несколько шагов по молодой траве. Внизу, под обрывом медленно несла свои воды в океан Ия, позади остался один из парков, где собирались на тренировки экстремалы, а впереди изгибался, растопырив шпили, словно лучи, Солнечный мост.
- Я готов остаться тут жить, - сказал танцор. – Поставить палатку, готовить пищу на костре и встречать с тобой рассвет, глядя на мост.
- А не заскучаешь в обществе офисного сухаря? – засмеялся Майк.
Синди поймал его руку и слегка сжал обеими своими.
- Мне никогда не бывает с тобой скучно.
Это было чистой правдой. Танцору нравились их разговоры обо всем на свете, Майк был прекрасно образован, и Синди иногда чувствовал себя рядом с ним последним неучем. Впрочем, инженер не сердился на глупые вопросы и всегда готов был объяснить непонятное. У него неплохо это получалось, и Синди впитывал знания… если только не отвлекался от сути объяснения на то, как пальцы Майка машинально отбивают ритм по столешнице или ветер шевелит его волосы.
А вот разговаривая на бытовые темы, они часто не совпадали во мнениях. Например, Майк считал, что безденежье можно объяснить только бездельем и нежеланием трудиться.
- Подожди! – сердился Синди. – Хочешь сказать, что мы живем небогато, потому что не хотим работать? То есть, то, что Фредди иногда ночами сидит над заказами, не в счет? Разве виновата она, что заказы бывают не постоянно?
- Могла бы сделать себе лучшую рекламу.
- Как?! Да она и так все получает благодаря тому, что ее знают! Или вот Джу. Джу! Она работает медсестрой, она исполнительная, она умница! Разве она виновата, что ей мало платят?
- Хм. Если она на самом деле такая умная и талантливая, то могла бы поискать место с окладом повыше.
- Майк, - горько засмеялся Синди, - ты хоть раз на бирже труда был? Это же пиздец! В Анатар каждый день приносит кучу народа, который и ее-то место с руками оторвет, чего там говорить про «оклад повыше»! Где ей взять это место?!
- В конце концов, та же твоя Фредди могла бы освоить другую профессию, если за заказы ей платят так мало.
- Почему? Она талант, у нее получаются классные вещи, а ты предлагаешь ей переучиться?
- Не все в этой жизни получается так, как мы хотим. Можно и потерпеть, зато иметь достойную жизнь с нормальным заработком.
- Ага, и треть этой жизни горбатиться над каким-нибудь отстоем! Нет, с тобой невозможно разговаривать! – кипятился Синди.
Майк еще пытался объяснить ему что-то про законы рынка, но танцор отбивался, матерился чаще обычного, чего инженер не выносил, и слушать не желал. В итоге все заканчивалось ссорой, которая могла затянуться и на неделю, пока кто-нибудь первым не делал шаг к примирению.
- Почему Фредди так тратится на помощь другим, когда вам самим иногда есть нечего? Конечно, у вас такие дыры в бюджете. Благотворительность в ущерб себе… - спросил однажды Майк.
- Если бы она этого не делала, я бы с тобой сейчас не разговаривал, - отрезал Синди.
Да, в разговорах о жизни они редко находили общий язык и в итоге постарались свести споры к минимуму. Что же да дискуссий на отвлеченные темы, то Синди не мог не признавать первенства Майка, который по широте познаний намного его превосходил. В основном эти познания касались профессии инженера, но и в части других наук, а также живописи и литературы, особенно терранской, парень безнадежно проигрывал, хотя и успел многого нахвататься, общаясь со знакомыми Фредди. Впервые в жизни остро осознавая свое невежество, Синди старался исправить положение, но полюбить поэзию так горячо, как его партнер, он не смог, а науки требовали много времени, которого у танцора, занятого работой, свиданиями и домашними делами не было. Возможно, захоти он по-настоящему выучиться, то нашел бы пару часов в день, но его желание было основано не на природной склонности, а на стремлении не отставать от любовника, поэтому дело так и заглохло. Синди не мог пересилить себя и отказываться от очередной вечеринки у Фредди ради корпения над статьями и книгами.
Куда больше ему нравилась другая учеба. Майк открывал Синди такие возможности его тела, о каких парень и не подозревал. Танцор учился дарить удовольствие и получать его, причем первое ему нравилось ничуть не меньше второго. Ему нравилось замечать, как сбивается дыхание Майка, как становится расфокусированным, словно растерянным взгляд, а стоны звучали для Синди чудесной музыкой, и, чтобы слышать ее чаще, парень охотно решался на эксперименты, которые его учитель только приветствовал. Правда, не всегда Синди было позволено довести дело до конца, чаще Майк перехватывал инициативу, и наступала очередь танцора заходиться стонами и совершенно забывать об окружающей реальности.
С ним Синди научился танцевать стриптиз. Раньше ему не приходилось этого делать, и хотя техника для него не представляла особой сложности, всему поначалу мешала стыдливость, та же, которая дала о себе знать в их первый раз. Впрочем, оказалось, что ее можно преодолеть. Майку же нравилось рассматривать тело любовника, и он этого никогда не скрывал. Иногда, в те редкие дни, когда они оба никуда не торопились, он подолгу мог разглядывать усталого, раскинувшегося по постели Синди, опираясь на локоть. Иногда танцор этого даже не замечал, засыпая, иногда смущался и пытался завернуться в простыню. Майк решительно пресекал эти попытки.
- Глупый, - говорил он негромко, железной рукой отбирая у парня покрывало, - ты же такой красивый. От кого прячешься?
Эти меры дали свои плоды – вскоре танцор поверил, что он привлекателен и в своем естественном виде, а не только в образе Красотки Мерилин.
Что до Красотки, то в те дни она продолжала блистать на сцене. Здесь в жизни танцора ничего не менялось – по-прежнему приходилось скрываться от любопытных глаз, тратить как можно меньше слов (хотя сносно подделывать голос он все же научился), и все так же он ловил кайф от внимания зрителей, правда, уже не в таких дозах – зрители и Мерилин привыкли друг к другу. Иногда танцор беспокоился, что наскучил публике и Эндрю найдет ему замену, но дни шли, а никто не спешил давать ему расчет. Когда же Синди возвращался со свиданий, то ему было решительно все равно, о чем думает работодатель.
- Ты прям-таки цветешь, Мерилин, - заметила однажды Мика, столкнувшись с Красоткой в коридоре. – Вроде и весна прошла, а ты все лучше!
- Лето – это здорово! – блеснул зубами в улыбке Синди, который два часа назад с упоением целовался с Майком на берегу океана.
- Смотри, не все любят чужое цветение, - заметила администратор вроде бы беззаботно, но ее взгляд выдавал тревогу. Танцор только махнул рукой, тихо засмеялся и отправился на сцену, не замечая, что Мика задумчиво смотрит ему вслед. Он влюблялся все больше.
Через несколько месяцев Синди уже знал наизусть расположение номеров «Хайлэнда». Майк по-прежнему не звал его к себе домой, предпочитая гостиницу. Танцор как-то попытался привести любовника к себе в квартиру, но мужчина решительно отверг это предложение.
- А если в самый интересный момент кто-то из твоих друзей вернется домой? Слуга покорный.
- Тогда я вас познакомлю! – засмеялся Синди, но настаивать не стал, и персонал «Хайлэнда» и дальше мог наблюдать их пару вечером, и парня, который в одиночку собирался домой, - утром.
Впрочем, иногда Майку не обязательно было возвращаться домой, и тогда они оставались вдвоем всю ночь. Для Синди эти моменты были самыми счастливыми. Он всегда старался прижаться к любовнику теснее, обхватить рукой, обнять ногой, словно желал убедиться, что тот и правда никуда не собирается. Майк лежал рядом, спокойный, уставший после секса, и Синди осторожно, едва заметно касался губами его плеча или шеи. Они так и засыпали – вытянувшийся на постели мужчина и обвивающий его руками и ногами парень. Правда, инженер всегда уходил на работу рано, так что Синди просыпался один и, невольно вздохнув из-за этого, собирался домой.
Дома его ждали с любопытством.
- Покажи ты уже своего мужика лицом! – энергично восклицала Фредди.
- Далось тебе его лицо! – отбивался Синди. – Представь себе идеал, так вот это он и будет!
Джу, которая уже успела пережить расставание – хороший парень оказался не таким уж хорошим – только скептически хмыкала на это заявление.
На самом деле Синди был вовсе не против познакомить Майка со своим семейством, но тому все время было не до того. Точно так же инженер не собирался представлять любовника своим знакомым.
- Тебе будет неинтересно, - неизменно отвечал он на просьбу танцора познакомить его с друзьями, - зачем тебе сдались скромные офисные работники, говорящие о делах и том, как прошел уикенд?
- Но с тобой же мне интересно, а ты тоже офисный работник, - возражал Синди. Майк хмыкал и четкого ответа танцор так и не получал.
Были и другие странности, которые Синди не мог объяснить. Например, однажды Майк схватил его за руку, стащил с дороги куда-то в переулок и, прежде чем парень успел сказать хоть слово, заткнул ему рот поцелуем. Подобные вспышки страсти для него были более чем не характерны, но сколько потом танцор ни спрашивал, что нашло на его партнера, никакого ответа, кроме: «Захотелось», - он не получил.
В некоторые кафе Майк упорно не желал заходить, хотя ни кухня, ни обслуживание в этих местах ничем не были хуже, чем в других. Однажды, когда Синди заартачился и сказал, что стер ногу и дальше идти не желает, инженер повел себя более чем странно: сначала заглянул внутрь, и только потом завел туда спутника.
- Все чисто? – ехидно поинтересовался Синди. – Враг не пройдет? Майк, что это было?!
Тот снова не дал никакого внятного ответа и чем дальше, тем больше раздражали Синди подобные странности. Однако он говорил себе, что у всех свои тараканы, и у него их тоже немало. Чего стоит хотя бы ношение юбок. Когда он надевал что-то подобное, у Майка при встрече делалось на миг странное выражение лица, зато вечерами он набрасывался на Синди с еще большим желанием. Транс быстро вычислил эту закономерность, и его гардероб продолжил пополняться юбками.
Не выносил Майк и того, когда его отвлекали от работы. Когда Синди, соскучившийся после трехдневной разлуки, позвонил инженеру однажды посреди дня, тот рявкнул:
- Потом! – и быстро отключился.
Вот за это Майк вечером уже получил полноценный скандал. Синди высказал все, что думал, о людях, которые так погрязли в своей работе, что не могут хотя бы ответить вежливо, не говоря уже «с желанием» или «радостно», хотя у них за спиной ничего не пылает и никто не умирает. Пусть такое терпит кто угодно, а он, Синди, не заслуживает, чтобы ему орали в лицо и обрывали связь. Он ждал вспышки гнева, но неожиданно Майк воспринял его слова нормально.
- Извини, сорвался, - сказал он. – Сложный день был, ты сбил меня с мысли и… Я не хотел тебе хамить. Но лучше не звони мне на работу. Я сам буду тебя искать в свободную минуту.
Пришлось Синди удовольствоваться этим. Но несмотря на все эти непонятные ему вещи, при виде широкоплечей фигуры около черного автомобиля его сердце радостно екало, и танцор готов был мириться с работой Майка, незнанием его друзей, гостиничным номером – лишь бы только любовник был рядом, вез его в очередное «интересное место», рассказывал что-то, а потом была бы ночь, полная стонов, всхлипов и поцелуев.