И еще немного, третий кусок. Да, так, кусками, мне удобнее.До четырнадцати лет Синди дожил спокойно, если можно назвать спокойной жизнью лавирование между перепадами настроения матери и равнодушным невмешательством отца. А вот в четырнадцать на него свалилось сразу два судьбоносных открытия. Первое - о существовании Квентина Волка и Дженнифер Серпент. Второе - он гей.
Квентин и Дженнифер были звездами танцев того времени. Они собирали громадные залы, они облетели полгалактики с выступлениями, догадками об их личной жизни полнились все таблоиды, но сами они не спешили подтверждать или развенчивать эти догадки. Они работали и работой их был танец. Мускулистый, коротко стриженный, подчеркнуто мужественный Квентин и сдержанная, пластичная, миниатюрная Дженнифер заставляли вздыхать о себе три четверти подростков, а то и девиц и юношей старше. Но даже те, кто оставался равнодушным к их образам, не могли не признавать поразительного таланта этой пары.
Синди впервые увидел их выступление в супермаркете, куда был послан за какой-то мелочью, и в итоге был выруган за задержку, потому что оставался там, пока не кончилась программа. Но тогда Синди даже не обратил внимания на ругань, потому что увиденное поразило его настолько, что какие-то еще чувства и эмоции остались за кадром.
Квентин и Дженнифер были неправильными танцорами с точки зрения того, чему учили Синди. Они не видели и не признавали никаких рамок, ограничений и стилей, их танцы не вписывались ни в один стиль, это была смесь, калейдоскоп, восхитительный микс из всего, что Синди доводилось видеть раньше. Казалось, что они чувствуют самую душу музыки и показывают ее остальным через жесты, взгляды, движения, мимику. В звездном дуэте воплотилось все, о чем Синди раньше догадывался и мечтал, но не мог оформить свои смутные догадки во что-то ясное. В какой-то момент подросток почувствовал разочарование: значит, то, что он хотел сделать своим прорывом, было придумано и воплощено до него? Однако момент апатии тут же сменился уверенностью: раз смогли они, то смогу и я! Способности танцора - единственное, в чем Синди не сомневался никогда.
На просьбу Синди отправить его в студию, которую недавно открыла великолепная пара, мать ответила решительным отказом. Она объясняла это тем, что стиль Квентина и Дженнифер вульгарен, а Синди уже добился определенных успехов, и нужно двигаться в том же направлении, что и сейчас. Кроме того ему не следует уезжать так далеко от дома и закончить образование в родном городе. Синди изумился этим доводам - мать никогда не обращала особого внимания на его учебу, да и не стремилась к близким отношениям с сыном, чтобы не отпускать его. Подросток не знал, что Алисия, чья карьера актрисы закончилась, так и не начавшись, не смогла пересилить себя, чтобы устроить сыну звездное будущее. Она, которая так хотела видеть в своем ребенке отражение своего таланта, не могла признать, что Синди оказался куда талантливее нее. После обучения у Волка и Серпент он стал бы всемирно известным танцором, Алисия это понимала... и не желала допустить, предпочитая ограничить его выступлениями и победами в родном городе.
Шансов переспорить мать не было, а с отцом разговаривать по этому поводу не было смысла. Но Синди не расстался с идеей стать не хуже, а то и лучше поразившей его пары. Он скачал все выступления Квентина и Дженнифер, которые нашел, и просмотрел их по нескольку раз, пытаясь понять, что значит каждый жест, каждый взгляд в их танцах, как они добиваются той невероятной выразительности, которая заставляла людей то замирать от восторга, то испытывать самые низменные желания. И потом он стал вырабатывать свой собственный, неповторимый стиль, который должен был сделать танцора знаменитым. Это было нелегко. Порой Синди часами слушал музыку, пытаясь почувствовать в душе и теле отклик, пропустить мелодию через себя, отдаться ей полностью, чобы не танцор укрощал музыку, а она вела танцора, заставляя его делать самые точные и выверенные жесты. Синди словно складывал сложную мозаику, стараясь, чтобы каждый звук находил отражение в его танце. За этими занятиями он запустил академические танцы и учитель уже стал намекать ему, что без нужного старания Синди потеряет форму. Терренсу было все равно. Его мечта звала его, заставляя раствориться в себе целиком.
Когда результаты этих упорных занятий, наконец, проявили себя, наступила весна и Синди, словно очнувшись от спячки, обнаружил, что школу захватило буйство гормонов. Влюбленные парочки целовались на всех углах, учителя отчитывали их, но эти усилия были напрасны. Одноклассники Синди, которым еще не повезло закадрить девушку, только и обсуждали "телок с во-о-от такими буферами" или "а как она в той видюхе делала, ну, это". "Видюхи", то есть, порно в двумерном, а у избранных счастливчиков в трехмерном формате, записывались на дешевые носители и в условиях строгой конспирации передавались друг другу на переменах с непременным условием потом вернуть. Такой носитель всучил Синди один из его немногочисленных приятелей, разумеется, строго велев вернуть назавтра. Синди честно отсмотрел "видюху". Полногрудая блондинка, сначала старательно делающая минет темнокожему мускулистому мужчине, а потом так же старательно стонущая под ним же, не произвела на подростка никакого впечатления, но он, разумеется, на следующий день вернул носитель владельцу со словами "да, это было охуенно".
Это случай заставил Синди задуматься. До сих пор он не разу не испытывал к девчонкам хоть что-то, отдаленно похожее на сексуальное влечение. Все женщины мира делились на него на две группы. Одни, как мать или Дженнифер, были все равно что живыми богинями, ими стоило восхищаться, осознавая собственное несовершенство, но не более того. Других же он терпеть не мог, особенно ровесниц, считая, что такие, как они, самим своим существованием отняли у него любовь матери. Ослепленному ревностью подростку не могло прийти в голову, что дело не в девочках, а в Алисии, и он не упускал случая сделать пакость, напустив в чью-то аккуратную сумку какой-нибудь живности или поцарапав экран учебного визора. Синди был достаточно ловким и смекалистым, чтобы не попадаться.
Отец и его приятели в подпитии часто говорили, что Синди подрастет и поймет, чем так девушки хороши. Может, дело все в том, что он пока еще маленький и недостаточно вырос? Но к этому простому объяснению никак не подходил тот факт, что ему нравились парни.
Синди и сам не помнил, когда он впервые стал заглядываться на парней, особенно старшеклассников, высоких и сильных. Проходя мимо площадки. где тренировались спортивные команды, он невольно замедлял шаг, глядя, как спортсмены перекидывают друг другу мяч, или устраивают забег, или отжимаются. Синди хотелось подойти к Стиву, заводиле, гордости школы, прижаться, запустить ладонь под майку, чувствуя под пальцами влажную кожу, или под форменные широкие шорты. Поцеловать, наконец. Танцор не совсем знал, как быть дальше. Хотя он знал примерно, как это происходит у двух мужчин, но тщательно отгонял свои фантазии, как только дело в них доходило до чего-то серьезного. Гомосексуальные связи, хоть и считались законными и приемлемыми, все равно не одобрялись большинством, а отец Синди уже ясно дал понять, выпоров сына, что о таком ему нельзя и думать. Но не думать парень не мог, хотя и стыдился своих мыслей и был уверен, что Стив набил бы ему, совершенно не умеющему драться, морду, если бы только мог догадаться об его позорных мыслях. Синди снова подвел родителей, как и всегда.
Так, за танцами и тайными мечтами прошел еще год.